Месть моаи - Лин Гамильтон

— Кстати, о той штуке с ронгоронго, — вспомнила я. — Где она? На хранении, я полагаю?

— А фиг ее знает, — пожал плечами Дэниел. — Мне бы вот только хотелось, чтобы она повнушительнее выглядела в фильме.

— А я надеялась посмотреть на нее. У меня был приступ мигрени, и пришлось уйти как раз тогда, когда ее выкатили на сцену.

— Мы попросим от вашего имени, когда наконец увидим Джаспера, — заверил Майк.

— Вы же чуть ли единственная, кто с нами, плебеями, на этом конгрессе действительно общается, — улыбнулся Дэниел.

— Вы шутите, — удивилась я. — Я думала, что всем будет интересно послушать про документальный фильм.

— Не-а, — мотнул головой Майк. — Вы и тот мертвый чувак, Мэддокс, были единственными, кто вообще хотя бы немного поговорили с такими, как мы. Он умер, остаетесь вы. Так что нам будет очень приятно пообщаться с самим Мэддоксом от вашего имени.

— Спасибо! Я действительно хочу посмотреть на ту штуку. А Дэйв был заинтересован в фильме? — поинтересовалась я, надеюсь, невзначай.

— Еще бы! — подтвердил Дэниел. — Хотя скучноват он был. Все эти официальные приветствия и т. п. Думаю, мне не следует плохо отзываться об умершем. Он помогал Кент с исследованиями. Кент попросила его и, видимо, оплатила ему дорогу на конгресс. Вот, собственно, и все, что я знаю. Я понятия не имею, что он сделал для оплаты перелета. Забавный выбор, я бы сказал, вот.

Казалось, больше он не собирался говорить.

— Так вчерашний вечер пошел на пользу съемкам? — спросила я.

— Танцовщицы в юбках с перьями и мини-бикини с топиками были хороши, — произнес Майк.

— Слишком много белых девушек, — покачал головой Дэниел. — Места в танцевальной группе все заняты чилийками. Стыдно! Ведь они представляют культуру Рапа-Нуи, и, более того, девушки с острова очень красивы.

— Ты ведь без всяких предубеждений или еще чего, так ведь? — прищурился Майк. — Но если серьезно отнестись к вашему вопросу, Лара, нет, всякие слайды и говорящая голова на сцене не улучшают картины. Вот почему мы планируем вывезти Джаспера на природу, если он соизволит явить нам свой милый образ до заката, отснять немного материала у пещеры, где могут быть, хотя бы теоретически, обнаружены дощечки с ронгоронго. Когда с этим было бы покончено, мы хотели, чтобы он сказал вам всем что-нибудь на Аху Акиви. Ну, и это тоже заснять.

— Вы его недолюбливаете, так? — спросила я.

— У меня нет сильных чувств на этот счет, — ответил Майк. — Ни на его счет, ни на счет его большого открытия, если оно таковым является. Он — моя работа, одна из прочих в моей далеко не блестящей карьере.

— Под этим он подразумевает, что ненавидит этого типа, — «перевел» Дэниел. Когда Майк стал защищаться, Дэниел поднял руку. — Не пытайся отрицать это. Дж. Р. — придурок. Мы все это знаем.

Майк пожал плечами и рассмеялся.

— И все же мы с Майком продолжаем просить Кент позволить нам работать над каждым путешествием Дж. Р.

— Мы просто мазохисты, — скривился Майк. — Хотя для меня это будет, пожалуй, последний раз. Слишком много Дж. Р., чтобы я мог переварить.

— Моя жена Эрориа, конечно, сильно переживает, — сказал Дэниел. — Вчера она вышла из себя, когда я рассказал ей, что Джаспер сказал о каменщиках Южной Америки. Теперь Эрориа будет его вечно ненавидеть, да и все рапануйцы на острове, наверное, тоже. В интересах семейной гармонии я согласился с ней. Хотя я понятия не имею, прав он или нет.

Я впервые заметила, что и у Дэниела была татуировка, ящерка, на левом бицепсе.

— Неужели тут и правда у всех есть татуировки? — изумилась я.

— У многих есть, — ответил он. — Полагаю, это дань традиции. Эрориа сделала мне эту, когда мы обручились.

Было что-то в этих татуировках, что беспокоило меня, но я понять не могла, что именно. Я была не против того, чтобы Мойра сделала одну себе, и я подумала, что выберу и для себя что-нибудь очень скромное, вот только не могла себя заставить сделать ее. Мне было интересно, что все это значило. Я уверена, что это немного больно, но когда уши прокалывают, тоже неприятно. Я сама проколола уши лет двадцать пять назад и определенно никогда не жалела об этом. По какой-то причине, однако, на данный момент сама мысль о татуировке была мне отвратительна, чего я в себе никогда не замечала, да я и не задумывалась об этом раньше.

К этому времени автобусы были готовы отправляться. Мы поехали, а за нами Кент Кларк со своей командой в их фургоне. Кент решила, что чем терять еще больше времени, они лучше отснимут материал с участием группы на месте, чтобы потом использовать его в фильме как заставки.

Я влюбилась в Аху Акиви как только увидела его, один только взгляд на это место выветрил из головы беспокоящие меня мысли о татуировках. В отличие от других аху, которые находились на побережье, этот располагался в глубине острова — аху с семью моаи, смотрящими в сторону моря. Не знаю, почему он мне больше всех понравился, разве что было в нем некое изящество, которого не доставало более грандиозному Аху Тонгарики, нечто, что Брайан Мёрфи отнес к деликатной реставрации, выполненной его героем Биллом Маллоем.

Кристиан Хотус, молодой человек, которого Гордон описал как свою правую руку, был гидом на этой экскурсии, причем единственным, ибо Джаспер так и не соизволил появиться. Эдвина Расмуссен могла бы занять его место, но она предпочитала стоять под зонтиком, который всегда был при ней на улице — она пряталась под ним от солнца, — и критиковать, что она и делала все время, пока Кристиан говорил. Тем не менее, я подумала, что он выполнил свою работу гида более чем достойно. И тот факт, что он родился и вырос на Рапа-Нуи, только способствовал этому.

По его словам, существовало две легенды об этом аху. Одна рассказывала, что семь моаи представляли семь моряков, посланных Хоту Мату'а, чтобы найти остров, который он увидел в своих снах. Другая, возможно, более реалистичная, говорила, что эти семь статуй представляли семь предков клана, чью деревню охраняли моаи. Там было место еще для одной статуи, вероятно, чтобы почтить память человека, который создал моаи и высек эти семь, но клановые войны и опрокидывание статуй сделали невозможным поднятие восьмой.

Мы, группа примерно из двадцати человек, стояли перед аху, а Кристиан указывал на разные детали, рассказывал, что спустя какое-то время после того, как моаи были опрокинуты, аху стали местом захоронения.

— А теперь, — обратился он к нам, — следуйте за мной. Мы пройдем вокруг задней части, и я покажу вам нечто интересное.

Да уж, было интересно. А потом последовала сцена прямо как из немого кино про бестолковых полицейских «Кейстоунские копы». Кристиан обогнул край аху, я шла прямо позади него, щелкая фотоаппаратом все подряд. Ничего не замечая вокруг, кроме того, что было видно в объектив, я врезалась в Кристиана, который внезапно остановился. Когда я увидела, что его остановило, я тоже стала как вкопанная. Потом Энрике, носом уткнувшийся в свой путеводитель, врезался в меня, а затем и Брайан, восхваляющий работу Билла Маллоя, влетел в Энрике. И у нас получилось подобие столкновения машин нос в хвост на шоссе, только из пешеходов. Один за другим люди, огибавшие угол аху и смотревшие по сторонам, а не туда, куда идут, сталкивались с впередиидущим человеком. Сьюзи вообще чуть с ног не сбили. Сбоку, Дэниел, который, как и я, ничего по сторонам не видел, кроме фокуса объектива своей камеры, продолжал снимать панораму за аху, не замечая, какой хаос творится у него по левую руку.