Саксонец. Ассасин Его Святейшества - Тим Северин

После короткого разговора с нашим проводником старик указал на строение, стоящее поодаль. Кунимунд, повернувшись, улыбчиво поманил нас рукой: мол, идемте. Я слегка замешкался и глянул на саксонца, и тот, поймав мой вопрошающий взгляд, коротко пожал плечами. Он тоже был не вполне уверен. Наконец, я решился: что толку было мешкать теперь, когда уже был проделан весь этот дальний путь? Спрыгнув с лошади, я передал ее поводья старику. Беортрик присоединился ко мне, и мы вместе настигли гепида, хромающего к тому строению. К нему был приспособлен навес, набитый древесным углем и большущей кучей сухого конского навоза.

Дощатая дверь, ведущая в помещение, была приоткрыта, и, заходя вслед за Кунимундом через порог, я вдохнул едкий запах дыма и жженого дерева. Внутри царили скученность и кавардак. Здесь, в помещении со щербатым земляным полом и высоким потолком, было довольно просторно и стоял удушливо-металлический запах. Дальняя часть жилища была отделена ширмой, за которой, по всей видимости, обитал кузнец, а печь находилась посередине рабочего помещения. Она напоминала пузатый глиняный горшок примерно три локтя в высоту, с очень толстыми стенками. Сбоку к ней притыкался зев больших мехов. На печи в беспорядке вперемешку с отходами ремесла валялись различные инструменты – клещи, кочерги, молотки и молоты, чашкообразные тигли… Также там стояло ведро с водой, а рядом на полу были во множестве рассыпаны глиняные обломки и обрезки металла и стояла пара низких трехногих табуретов. Сам же работник находился сбоку – он коленопреклоненно стоял на земле, одной рукой удерживая клещами странной формы ком глины на каменной глыбе. В другой руке у него был молоток, которым он постукивал по глине. На моих глазах глина начала трескаться и крошиться, распадаясь на куски, а в ее сердцевине стал постепенно проглядывать металлический оголовок топора.

Кунимунд проговорил слова приветствия. Нанеся молотком решающий удар, кузнец завершил текущую работу, отложил клещи и молоток и поднялся, оборачиваясь к нам лицом. Был он небольшого роста, коренастым, в длиннополой дерюжной рубахе с оспинками прожженностей, а поверх рубахи на нем был кожаный передник.

Стоявший рядом со мной Беортрик стал бегло переводить слова Кунимунда, объясняющего причины нашего приезда:

– Он говорит, что мы слышали о его славной репутации мастера в своем деле и что ты хочешь с ним побеседовать о его навыках, а может, и заказать кое-какие изделия.

Я растерянно озирался. Большой дымоход, расположенный по центру комнаты прямо над печью, пропускал дневной свет, а в стенах имелись узкие оконца. В лучах струящегося сквозь них света сонно танцевали пылинки. В углах же стоял густой сумрак. Вообще это место смотрелось очень уж мрачным и темным для изящной или тонкой работы. Единственными металлическими изделиями, которые улавливал взгляд, была сельская утварь, прислоненная к стене или просто сваленная в кучу на полу.

Ремесленник вынул из кармана тряпку и, вытирая о нее руки, подошел ко мне ближе – выслушать, зачем явились нежданные гости. Пальцы его мозолистых рук были толстыми и короткими, с полосками грязи под ногтями. На перемазанном сажей лице лоснились дорожки от пота.

– Скажи что-нибудь, – буркнул Беортрик, пихая меня локтем в бок.

До меня дошло, что кузнец стоит напротив и ждет от меня объяснений причины приезда. Несколько отвлеченный его грубоватой внешностью, я сказал первое, что взбрело мне на ум:

– А при чем здесь конский навоз?

Ремесленник поглядел на меня несколько озадаченно.

– Он говорит, что смешивает его с глиной для отлития форм и замазывания дыр в печи, – перевел Беортрик.

Я, как мог, стал подыскивать нужные слова: что-то здесь было не так.

– Скажи ему, что нас интересуют изделия, которые он делает для украшения конской сбруи, – попросил я.

Кузнец прошел к деревянному сундуку возле стены и поднес мне на обзор несколько изделий. По форме они были примерно такими же, что и виденная мною в Риме бляха, но сработаны оказались неказисто, кустарно. Я взял одну из них. Судя по весу, бляха была из бронзы посредственного качества. Я провел пальцем по грубой неотшлифованной поверхности, чуя ее шероховатость.

– А есть у него пряжки поглаже? – спросил я.

Ремесленник указал мне на поддон с песком.

– Он говорит, что отливает бляхи в песчаных формах, – перевел Беортрик. – Но если нужно качество получше, то можно использовать форму из камня.

Я беспомощно огляделся. Это было вовсе не то, чего я ожидал.

– А с серебром он работать умеет? – спросил я.

На этот раз ответу предшествовала долгая пауза.

– Вообще-то с серебром, по его словам, он никогда не работал, но можно и научиться, – перевел, в конце концов, мой спутник.

Я наконец смирился с поражением. Передо мною стоял не златых дел мастер, а обыкновенный сельский коваль. Кунимунд не понял, какого именно человека я разыскиваю.

Я обернулся к гепиду, чтобы разъяснить суть его ошибки, но тот, должно быть, выскользнул из строения: его нигде не было видно.

– Поблагодари кузнеца за потраченное время, – сказал я Беортрику. – Извинись, что мы отвлекли его от работы.

Ремесленник учтиво кивнул, а мы тоже кивнули на прощание и направились к двери.

– Сколько времени потрачено впустую! – посетовал я Беортрику, когда мы, поднырнув под низкую притолоку, выбрались на улицу. – Постарайся втолковать Кунимунду, что мы ищем опытного золотых дел мастера, вроде того, что выправил нагрудник коня кагана.

И вдруг мой спутник замер. Я поднял глаза и увидел, что послужило тому причиной.

Путь нам преграждал полукруг из всадников. Сидели они безмолвно, при каждом было копье с вымпелом, а у бедра – меч. На одних были кольчуги, на других – кожаные панцири. Бородатые лица под урезом металлических шлемов имели определенно аварские черты.

Посередине их строя стоял не кто иной, как Кунимунд. В его неотрывном взгляде читались победная дерзость и злорадство. Я слишком поздно осознал глубину его ненависти к врагу, погубившему Хринг.

– Этот негодяй нас предал, – произнес рядом со мной Беартрик.

Аварский дозор обыскал нас действенно и грубо. С нас сняли все оружие, включая потайной нож Беортрика на шейном шнурке. Его скрамасакс вызвал у местных жителей живой профессиональный интерес. Они передавали его из рук в руки, пробуя на вес и баланс, одобрительно цокали языками, проверяя остроту, и похвально отмечали необычность формы. Нашли они и мой пояс с деньгами, несколько раз похлопав меня по голове, когда я разъяснял, что золотые монеты привез для того, чтобы переплавить их на изготовление столовой утвари. Я придерживался именно этой трактовки, и тот из всадников, кого я счел за старшего, в конце концов решил, что более полное дознание будет проведено после доставки нас к вышестоящему начальнику. Нам стянули запястья полосками сыромятной кожи, после чего посадили на наших же лошадей, а щиколотки связали ремнями, пропустив их под конскими животами, чтобы мы невзначай не свалились. Когда дозор покидал деревню (конники держали наших лошадей за поводья), я обернулся в седле, чтобы напоследок взглянуть на Кунимунда. Гепид стоял посреди улицы с насупленным видом: ему, как видно, досаждало, что с нами не обошлись жестче.