Черный ангел - Мария Гинзбург

Они снова были на земле. Фонари загадочно мигали. Свистели поезда. Кто-то шел по аллее, разговаривая и смеясь. Брюн все еще не вернулась. Карл сел поудобнее и прижал ее к себе, как маленького ребенка.

— Я видела дом, — пробормотала Брюн, не разлепляя глаз.

Ее длинные черные ресницы дрожали. Карл коснулся их губами.

— Такой красивый, странный, и уютный, — продолжала Брюн. — И бабочку… кажется, махаона. И там, за закрытой дверью, шебуршился кто-то маленький. Домовой, я так думаю. У меня была такая красивая кружевная сорочка, и океан, и дюны… Все, о чем ты говорил. Хотя нет, про бабочку ты вроде не говорил, — добавила Брюн задумчиво.

— Но она была, — заверил ее Карл.

Брюн открыла глаза, еще мутные от наслаждения.

— Что это было, Карл?

— Добро пожаловать в тайные палаты моего сердца, — ответил он.

Карл ощутил присутствие. В зале для приемов кто-то был.

И по тонкому аромату ауры Карл даже понял, кто.

— Шайссе, — пробормотал Шмеллинг и направился туда.

Полина вздрогнула.

— Я не слышала, как ты вошел, — пробормотала она.

Карл молчал и смотрел на нее. Полина тряхнула рыжими кудряшками. Волосы подруги Карла были точь-в-точь того же оттенка, что и буйные вихры Локи. Карл лениво подумал, не вычитала ли программа и этот факт в его психопрофиле, когда создавала образ бога-помощника.

— Мы с тобой уже две недели не встречались, — волнуясь, заговорила Полина. — Так что даже не знаю, уместно ли это теперь. Но мне бы хотелось, чтобы была полная ясность…

— Я слушаю, — сказал Карл.

— Ты очень хороший человек, — произнесла Полина. — Но я неожиданно поняла, что люблю другого.

Карл ухмыльнулся.

— Ты же меня знаешь, — продолжала Полина. — Я привыкла, чтобы у меня было все самое лучшее. Привыкла быть везде первой. Быть воплощением самой заветной мечты. И уж конечно, каждая женщина нашего города мечтает быть хозяйкой в твоем замке.

Карл поморщился.

— Я знаю, — добавила Полина печально. — Вы, мужчины, любите сами добиваться, а не чтобы за вами бегали. Любите быть охотниками, а не добычей, призом…

— Ерунда, — перебил ее Карл. — Я ленив и не кровожаден. И не умею разговаривать с женщинами. В общем, я не возражаю против того, чтобы быть призом. Но вот что ты будешь делать с призом, когда его получишь?

Полина задумалась на миг.

— Когда мне было восемнадцать лет, я выиграла кубок Северо-Запада по пятиборью, — сказала она.

Карл был склонен поверить этому — Полина до сих пор неплохо стреляла.

— И эта уродливая чаша из покрытого серебрянкой алюминия до сих пор стоит у меня на полочке в шкафу, — продолжала Полина. — Она чуть поблескивает в темноте, когда я перед сном смотрю на нее и улыбаюсь. Иногда я протираю на ней пыль. А еще я храню в ней некоторые мелочи… ну, знаешь, бессмысленные, но дорогие для меня.

— Чудесно, — ответил Карл. — Но большинство людей, овладев призовым кубком, немедленно начинают туда ссать.

Полина хохотнула, но спохватилась.

— Перестань, не все так мрачно!

— Такова суть отношений захватчика и захваченного, я тут ни при чем, — пожал плечами Карл.

— Ну что же, — он обнял ее за плечи и поцеловал в макушку. — Совет да любовь! Я рад за тебя.

Полина вздохнула и чуть нахмурилась.

— И как-то все слишком мирно, — сказала она. — Как-то не по-людски. Прямо так и хочется устроить скандал…

— Не стоит, — заверил ее Карл.

— Думаешь?

— Уверен.

— Ладно, тогда я пойду.

Он отпустил ее. Полина повернулась к выходу. Там стояла Брюн. Из одежды на ней была только черная футболка Карла с красной надписью Cocaine. Буквы были стилизованы под логотип Кока-Колы. Футболка доходила Брюн почти до колен, и выглядела словно маленькое провокационное платье.

— Здравствуй, Брюн, — ничуть не смутившись, сказала Полина. — Раз уж ты здесь, нельзя ли с тобой поговорить? Мне надо кое-что передать тебе.

— Пожалуйста, говори, — сказала Брюн.

— Я как раз собирался в город по делам, — сказал Карл. — Я хотел заглянуть к знакомому торговцу книгами. Он только что приехал. Может, ты хочешь что-нибудь? — обратился он к Брюн. — Про вампиров?

— А можно ту книгу, стих из которой ты читал? — спросила Брюн.

— Я закажу, — кивнул Карл. — Но найдет ли он ее… Она на английском-то выходила в начале века. А переводилась ли на русский, я даже и не знаю.

Шмеллинг поцеловал Брюн в щечку, Полине — ручку, и вышел. Женщины остались одни.

Брюн с интересом смотрела на подругу Карла, с такой легкостью только что отказавшуюся от этого статуса. За который Полина, надо думать, долго боролась. Карл сказал правду. Он был молчалив, порою даже мрачен и не очень-то интересен как кавалер. Полина и Брюн были почти ровесницами. Полина была года на два постарше. Брюн часто доводилось встречаться с ней на приемах, которые давал Лот. В отличие от остальных женщин, присутствовавших на этих сборищах, Полина Истратова не была ничьей женой или любовницей. Точнее, последние два года она была любовницей Карла, но приглашали ее на приемы не поэтому.

У Истратовой было собственное дело.

Ее судьба была причудлива даже для того бурного времени.

Мать Полины, Вера Истратова, была начальницей исправительной колонии в одном из глухих уголков области. Когда республика окончательно развалилась, содержать осужденных женщин стало не на что. Истратова отпустила их.

А вот бывшие охранницы зоны, крепкие бабы, обученные драться и стрелять, остались со своей начальницей. Истратова захватила большую пасеку. В тот момент она никому не принадлежала и находилась в жалком состоянии. Коллективная ферма, которой принадлежала пасека, испустила дух чуть раньше, чем республика. Женщины крепко взялись за дело. Торговля мёдом вскоре стала приносить им большие барыши. Хозяин Шимска — райцентра, до того презрительно отзывавшийся о «бабьем угле», решил отобрать дело у Истратовой. Он отправил туда своих лучших бойцов. Никто не вернулся. А еще через неделю, ночью, всех мужчин Шимска вырезали. Бабий угол расширился до размеров района. Больше никто не повторил глупости покойного владельца райцентра. О женской общине ходили самые нелепые слухи. Но Брюн точно знала одно: мёд из Шимска был очень вкусным, а деловая хватка Истратовой — железной. Вера отправила дочь в Новгород в качестве, как это называлось в начале века, торгового представителя. Полина была отчаянно хорошенькой, и всегда нравилась Брюн.

Где-то в глубине души она ей завидовала, хотя вслух никогда бы не призналась в этом. Полина не знала своего отца, как и многие девушки Шимска. Хотя Полина родилась еще в ту пору, когда Вера Истратова была начальницей колонии, а не грозной Бой-Бабой. Мужчины, окружавшие Брюн, всегда отзывались о семье Истратовых с презрительной насмешкой. Но Брюн чувствовала в этой насмешке многократно умноженное эхо собственной зависти. У Полины, как знала Брюн, тоже был ребенок, рожденный без отца. Даша Покатикамень и Настюша Истратова иногда играли вместе. Иногда Полина заходила по делам даже в дом Лота.