Быть войне! Русы против гуннов - Максим Кисляков

– Ну так это я по незнанию брякнул, – отмахнулся венед. – У нас ведь не было ни волхвов, ни других ведунов да лекарей.

– Это верно, – кивнул с улыбкой на устах Веслав. – Не так с… как ты сказал – перевернет мир? Так вот, переворачивают обычно с ног на голову. Сам, наверное, смекаешь уже, как правильно.

Йошт кивнул. Старец продолжает:

– Хотя, может, ты и прав. Это раньше черты и резы могли понимать только люди ведающие. Считалось, что это некое таинство с богами, простому смертному не понять тайного смысла. Теперь азбукой пользуются не только волхвы, но и князья и купцы, да и бояре помаленьку учат. Но пока грамота еще окружена ореолом таинственности, наверное, пройдет еще не одна сотня лет, прежде чем каждый юноша сможет не только читать, но и писать.

– Выходит, это плохо?

– Наоборот, очень хорошо! Люди смогут читать нужные книги, больше приобщаться к богам, да и для народа это очень хорошо. Любой народ, обладающий письмом и речью, – народ сиречь великий. То есть многоликий. Запоминай, коль хочешь грамоту познать, обучение, считай, началось.

Йошт шлепает губами, повторяет. Волхв принялся чертить посохом на земле черточки, поначалу они казались разрозненными палочками, но потом начали приобретать некую форму, Йошт постепенно стал находить некую красоту.

– Все начинается с азбуки. Вот, это буква аз, а это – веди. Каждая, кроме звука, имеет свое, тайное, значение, имя.

– Наверное, это очень сложно?

– Ну почему же? Смотри: аз – означает божественную причастность, искру Рода. Буки – быть, существовать в яви, наяву.

Венед удивленно смотрит то на волхва, то на черты на земле, кончик посоха старательно рисует буквы, они подсвечиваются голубоватым огоньком. Веслав продолжает:

– Это буква «веди» – ведать, знать. Это «глаголь» и «действие», – посох замер, волхв внимательно посмотрел на карпенца. Йошт рядышком пальцем повторяет очертания букв, шепчет названия. Веслав улыбнулся.

– А теперь, мой друг из Карпени, повтори вслух все, что я написал.

Венед немного смутился, начал повторять, запинается:

– Аз – искра Рода, буки – быть… быть в этом мире, веди – означает зна… знать, глаголь – говорить… и…

– Ну, смелее! – подбадривает волхв.

Йошт кашлянул.

– Действие… значит – делать…

– Попробуй прочесть не буквы, а «тайные» значения, смыслы. Что получается?

Йошт шевелит губами, брови понемногу ползут к переносице. Вдруг он оторвался от черт, поднял глаза. Губы дрогнули:

– Я существую, знаю, говорю и действую!.. Ух ты!

– Правильнее будет так. – Волхв начал водить посохом от букве к букве, те от прикосновения вспыхивают, потом гаснут. – Искра Рода существует в теле, и она знает тайны, священные слова, ведущие к совершенству. – Посох вдруг остановился. – Это человек, Йошт! Азбука – это мы, люди!

– Ничего себе!.. – еле выдавил от изумления венед.

В это мгновение совсем рядом раздались вой и жуткое чавканье. Йошт содрогнулся, кожа пошла гусиными пупырышками, кровь замерла в жилах.

Волхв посмотрел на луну, потом привстал. На лице, изборожденном морщинами, ни тени беспокойства.

– Пора, – коротко бросил волхв и пошел на окраину опушки. Йошт немного помедлил, потом направился за волхвом.

Волхв постоял немного перед начинающимся лесом, прислушался и ступил в темноту. Йошт кинулся следом.

Он долго шел впереди, старался не терять из виду волхва. Потом волхв остановился, остановился и Йошт. Волхв нагнулся, руками осторожно раздвинул кусты, юный спутник, внимательно наблюдавший за ним, вдруг прикрыл тыльной стороной ладони глаза – яркий свет больно ударил в глаза.

– Смотри, – шепотом говорит волхв.

– Что это?

– Это папоротник.

– Папоротник? Вот те раз! Не думал, что он может и гореть.

– Светится он всего один раз в год и только одну ночь. Сегодня как раз такая.

Волхв поднялся и медленно, держа перед собой посох, пошел туда, где горит ярким пламенем стебелек папоротника. Он подошел к горящему кустику, нагнулся.

– Папоротник, Йошт, это не простая трава, – шепотом говорит волхв и бережно касается стебелька. – Это растение из подземного мира. Любимый цветок Мары, жены Чернобога.

– Вот это да!

– Ты можешь дотронуться до него, – говорит волхв Йошту, тот в нерешительности протягивает руку, но потом отдергивает руку, будто яркое свечение может обжечь. – Не бойся, он холодный.

Йошт осторожно дотронулся до цветка, и, странное дело, пальцы и в самом деле будто ожгло морозом. Венед с интересом рассматривал кончики пальцев, они будто побелели, покрылись инеем. Внезапно от пальцев вверх по руке пробежал холод, в голове нарастает гул, перед глазами запрыгали чернеющие кусты, дышать стало трудно.

Йошт затравленно смотрит полными ужаса глазами на волхва, шлепает ртом как рыба, крик застревает в глотке.

Веслав мгновенно схватил его за плечи, начал трясти, что-то кричит, но слова тонут во мраке.

– …Не поддавайся тьме! – сквозь звенящую тишину наконец пробился вскрик волхва. – Гони ее!.. Представь свет солнца!

Йошт напрягся, голова задрожала, сквозь пелену мрака начал проступать мутный диск, принялся гореть все ярче и ярче, потом он вспыхнул и взорвался мириадами желтых пятен, боль вихрем пронеслась в голове.

Вскоре все стихло, Йошт лежит, тяжело дышит, глаза как блюдца, волхв стирает выступивший крупный пот со лба.

– Что… что это было, дядя Веслав? – испуганно, еле передвигая губами, молвит Йошт.

– Тьма, странник из Карпени, – немного уставшим, но спокойным голосом ответил старец. – Что-то я поторопился, сказав «не бойся»… Еще чуть – и сцапала бы тебя. Это от него.

Волхв кивнул в сторону зловещего цветка.

– Тьма от… папоротника?! – с ужасом выговорил Йошт.

– Да, когда папоротник цветет – он взывает к самым темным сторонам зверя и человека.

– Выходит, что это внутри меня все было?..

– Именно! – подтвердил Веслав. – Я ж не зря тебе говорил, что это растение – самое любимое в царстве Мары, а это и есть тьма, она в каждом из нас живет. Не все, правда, с нею справляются, но ты молодец! Сдюжил! Теперь ей с тобой справиться будет труднее.

Венед лежит на траве, глаза очумелые, уставились в небо. Волхв поднялся, сделал несколько шагов, повернулся к Йошту:

– Нам нужно торопиться, сегодня самая короткая ночь в году, можем не поспеть.

– Так мы за ним пришли, – говорит Йошт, особое ударение, полное страха и ужаса, поставил на слове «ним».

– Нам он ни к чему. Нам другой интересен. Он, как правило, растет совсем недалеко от папоротника.