Быть войне! Русы против гуннов - Максим Кисляков

За спиной вновь нарастает конский топот. Всадники настигают его. Гиканье и свист раздирают уши. Рус уже почувствовал леденящую тень от занесенных кривых мечей степняков, еще мгновение – и холодный металл рассечет его от темени до самого крупа. Смерть обещает быть быстрой…

Внезапно впереди сквозь деревья крохотного перелеска замаячили огни. Один, два, три… десять… пятнадцать! Ближняя деревня бортников, пронеслось в голове руса. Он из последних сил сжал конские бока, тот коротко заржал, рванул вперед. Степняки немного отстали.

Огни впереди стремительно нарастают, в рассеивающейся темноте уже легко различимы низенькие дома, сараи, накрытые тряпичными козырьками пчелиные улья. Конь резко взял чуть правее, с левого бока мелькнул низенький слегка покосившийся заборчик, пара ульев. Утоптанная узенькая улочка резко дернулась в сторону, конь под русом-беглецом всхрапнул, жилы на теле животного вздулись от натуги, копыта в щепу разнесли ветхий заборчик с края дороги – лошадь едва вошла в поворот. В предутреннем воздухе вжикнуло несколько стрел. Рус с силой вжался в шею коня, щеку больно ожгло холодом металла, теплая струйка скользнула вниз. Другая стрела с шипением рванула прядь с конской гривы. Улочка еще раз змеей вильнула вбок, по обе стороны проносятся первые люди, они ошарашенными взорами уставились в окровавленного скакуна.

Внезапно перед конем руса выросла детская фигурка. Всадник в последнее мгновение рванул поводья на себя, конь дико заржал, удила с силой врезались в плоть, кровь тонкими струйками побежала по отполированному зубами и слюной металлу. Маленький беловолосый мальчик с открытым ртом наблюдает, как конские копыта неистово молотят воздух. Всадник не удержался и упал в дорожную пыль, послышался хруст и сдавленный стон.

Разъяренные крики и вопли, вперемешку с топотом нарастают, беловолосый ребенок в льняной рубахе на голое тело перевел от удивления широкие как блюдца глаза с упавшего всадника на приближающуюся тучу. Оно ощетинилось копьями, кривыми мечами. Короткое копье с шипением рассекло воздух и с хрустом погрузилось в спину пытающегося подняться руса, лезвие пробило плоть и с силой вошло в землю. Он коротко вскрикнул, кровавая лужа стала быстро расползаться под ним. Чумазая мордашка мальчугана еще больше вытянулась, пересохшие губы мелко задрожали.

Ребенок остолбенело смотрит на приближающиеся лошадиные морды, обезумевшие от дикой скачки, искаженные яростью и злобой лица степняков готовы рвать на части любого. Вокруг них вспыхивают блестящими дугами смертоносные клинки, конские копыта уже готовы перемолоть крохотное детское тельце.

Беловолосый ребенок вскрикнул – чьи-то руки с силой сжали бока и отбросили в сторону от накатывающейся смертоносной волны, ощетинившейся пиками и клинками. Перед глазами все смазалось: кони, люди, соседский дом, чуть покосившийся забор и трава смешались в серо-коричневую массу. Земля прыгнула навстречу, боль молотком ударила в голову. В это же мгновение где-то рядом вскрикнула мать. Белоголовый мальчуган застонал, с трудом поднял отяжелевшие веки. Сквозь нависшую перед глазами пелену он сумел разглядеть, как два всадника очумело рубились, кривые мечи описывают замысловатые траектории, обрушиваются на беззащитных людей, остро оточенные лезвия врезаются в горячую плоть, рвут сухожилья, крушат кости. Кони, обезумев от крови, топчут раненых. Крик и стоны умирающих наполнили утренний воздух.

Трое мужчин – больше не нашлось – с оружием в руках бросились наперерез гуннским всадникам. Некоторые успели натянуть кожаные безрукавки, у одного – кольчуга из крупных колец, стальной шлем, в руках подрагивает короткий меч с широким тяжелым лезвием. У остальных копья с расширяющимися лезвиями и короткой перемычкой у основания. С такими ходят на крупного зверя.

Гунны разили всех, кто попадался под руку. Один из них подал коня чуть вперед и резким движением прошил насквозь пробегающую в панике молодую женщину коротким копьем. Она вскрикнула, распластала руки в разные стороны, на груди, откуда торчало древко, на белой льняной рубахе стремительно расползается кровавое пятно. Гунн дико заорал и с силой дернул на себя копье. Молодая женщина запрокинула голову, острие с треском пробило грудь, предсмертный хрип вырвался из груди, кровь потоком хлестанула изо рта, белокурые волосы разметались в стороны.

В центре поселения гремит бой. Звяканье металла о металл перебивает истошные крики, крепкую ругань, вопли раненых и умирающих. Двое русов умело орудуют копьями: в тесноте умудряются отбиваться от выпадов гуннских ятаганов, сталь мерцает дугами, цепляется за гуннские клинки, искры разлетаются в разные стороны. Иногда удается и самим атаковать врага. Однако степняки умело маневрируют на коротконогих юрких лошадях – широкие перья копий лишь рассекают воздух. Один из русов – в плечах трое не обхватят – наконец дотянулся до гунна, копье звякнуло о нашитую на коже бронзовую пластину, тот поспешно отпрянул, рубанул по наконечнику, славянин с силой опустил копье. Конь дико заржал – клинок рассек шею, из глубокой раны тугой струей ударила горячая кровь. Животное с выпученными глазами поднялось на дыбы, копыта неистово бьют отяжелевший, пропитанный сладковато-кислым ароматом крови грунт. И тут конь не удержался, повалился вместе с наездником на землю. Гунн неистово заорал, увлекаемый конской тушей, однако в самый последний момент успел освободить ноги из стремян, отпрыгнул в сторону, походя отбился от выпада русского копья.

Славянин, вооруженный мечом, едва сдерживает наседающих степняков. Дыхание с хрипом вырывается из груди, руки, будто налитые свинцом, тяжелеют. Легкая кольчуга огромными каменными глыбами давит на плечи. Рус скосил глаза – соплеменники не в лучшем положении – вдвоем едва сдерживают пятерку степных разбойников. В это же мгновение не замечает хитрого выпада противника, запоздало отвел корпус вправо, гуннский клинок ударил в металлические кольца на предплечье, острая боль пробежала волной по телу, с губ предательски сорвался вскрик, в том месте сразу ощутил мокрое и теплое.

Гунны, будто дикие звери, почувствовали кровь, набросились с удвоенной силой. Удары посыпались со всех сторон. Славянин проседает под каждым ударом, перед глазами лишь мерцание стали и звериный оскал степняков. Широкий меч вертится в мозолистой руке как волчок, отражает шквал ударов, однако рус чувствует, что силы покидают его, еще минута, и он рухнет как срубленное дерево. Он дико заорал, собрал остатки сил и бросился на врага. Первый попавший под руку разъяренному русу гунн опешил от града ударов, всполохи и искры посыпались в разные стороны. После очередного мощного удара степняк заорал: острие меча все-таки достало его, вспороло кожаный нагрудник, а вместе с ним и живот, внутренности кишащим клубком уродливых змей вывалились наружу, безумно вопящий гунн дернулся вперед, но запутался в собственных кишках и рухнул на землю, продолжая верещать и кататься в пыли.

Внезапно рус побелел лицом, изо рта вырвался стон, грудь сдавило невыносимой болью. Сначала одно, а следом и второе копье ударило в живот и в сердце. Остро отточенные наконечники разрывают стальные кольца кольчуги, медленно погружаются в разгоряченную плоть руса, с уголков губ вниз устремились кровавые дорожки. Поверженный славянин рухнул сначала на колени, затем упал лицом вниз в вытоптанный пятачок на траве. Гунны ликуют.