Дороги скорби - Павел Серяков

— Без надобности. Я знаю, что вы отличные бойцы, превосходные насильники и талантливые детоубийцы.

— И ты подозреваешь, что я убрал твоего дружка.

— Не обязательно ты. Одно мне неясно: чего ради ты приперся сейчас?

— Сказать тебе, что в поисках убийцы ты не одинок.

На втором этаже вновь закричали. На сей раз фальцетом. Они прислушались.

— Я тебя научу манерам, сопляк! Одевайся — и вон! — Звук удара. Настолько сильный, что его было слышно даже здесь, внизу. — Вон!!! Там, откуда я родом, женщин не бьют!!!

— Дед разбушевался, — Лукаш ухмыльнулся и выпил. — Не ожидал, да?

— К делу.

— Я не собираюсь утаивать от тебя ни единой детали. Рассказываю, как есть, ибо потом ты не сможешь ничего мне предъявить. Идет?

— Идет.

— Твой, чтоб его диаволы драли, Войцех накрыл моих людей на деле. Одного из наших он допросил. Зверски допросил, надо отметить.

— Мы приходим к тому, с чего начинали. — Иво, не подавая вида, положил руку на пояс. Нащупал рукоять ножа. — Я не поверю, если ты скажешь, что Скорпионы не мстят за своих.

— Потроха твоего дружка хотели раскидать по главной площади, — Лукаш горько ухмыльнулся. — Пятеро превосходных бойцов отправились за ним.

— И его тело нашли на улице. Так?

— Так.

— Что мешает мне сделать нужные выводы и убить двух зайцев одним ударом?

— То, что твоего дружка нашли мертвым через несколько дней после того вечера. Моих братьев не нашли вовсе. Надо полагать, что погибли все.

— Твои бойцы не могли дезертировать?

— Мои бойцы не бегут с поля боя. Битва у Искорки тому пример.

— И?

— Как ты справедливо заметил, в Гнездовье пропадают люди. Мои парни пропали, пропал твой человек, пропадают стражники. В начале весны город кишел беженцами из Белого Брега. Здесь было полно нищих. — Лукаш приподнялся и через плечо наемника смотрел, как хозяин стаскивает с лестницы молодого и в стельку пьяного парня в дорогой дорожной одежде. В руках у корчмаря была покрытая копотью кочерга. Ряженый стражник улыбнулся. — Во дает старик.

— Не отвлекайся.

— В городе было полно нищих, но где они теперь? Правильно, их нет. Помнят о пропавших лишь единицы, и кажется, что людей все устраивает, одно но.

— Я слушаю.

— Половина домов пустует, и, если так продолжится, мы возьмем Гнездовье без боя. Оно нам, конечно, на руку, вот только доживем ли мы до того часа?

Ибрагим вышиб дверь ногой и, вмазав молодому пропойце коленом в солнечное сплетение, выдворил почти бездыханное тело на улицу.

— В моем доме никто не посмеет бить девок, на моей родине такого не терпят!

Парень, лежа в грязи и под проливным дождем, произнес что-то нечленораздельное, но, скорее всего, очень грубое. Поднялся и, подобрав с брусчатки лошадиное дерьмо, принялся закидывать дверь постоялого двора:

— Жри! Жри! Завтра я приведу стражу!

— Как-то к нам прибыл посланник герцога, — почти шепотом произнес Лукаш. — Этот пройдоха был с нами тогда, когда мы только закрепились на усадьбе и начали внедряться в город. Это было не так давно, почти перед приездом твоего дружка. Посланник первым делом спросил, не вступали ли мы в боестолкновения. Он сказал, что не хватает людей, а мы-то, представляешь, спорить начали, мол, так оно изначально и было.

— А было иначе?

— Представь себе. Наш командир велел стряпчим отыскать журналы довольствия на конец весны. Действительно, паек вначале получало двадцать восемь человек, а осталось…

— Я умею считать. Ваши плачевны.

— Они стали еще плачевнее, когда не вернулись ребята, ушедшие за твоим Войцехом. Скорпионы рискуют не дожить до второй войны Трефов.

— Замечательно, — наемник положил обе руки на стол и, уставившись на миску с кислой капустой, подавил отрыжку. — Это интересная история, но я очень устал и просто дам тебе совет. Ты его выслушаешь, потом посоветуешь то же командиру.

— Ну.

Псарь выпил и занюхал выпитое рукавом.

— Рекомендую вам прекратить грабежи.

— Это с какого рожна?

— С такого, что Псарню подрядили решить и эту проблему. Конечно, в одно жало я к вам не сунусь, но и искушать судьбу не рекомендую.

— А кишка не тонка? — Лукаш выжидающе смотрел наемнику в глаза. — Вот ты вроде не идиот, а…

Иво не дал ему договорить.

— Бытует множество мнений на сей счет.

— Паясничаешь. А между тем нам лучше быть друзьями.

— Лукаш, мы засиделись.

Иво услышал легкие, почти невесомые шаги по лестнице. Обычно она скрипела, как проклятая, но не сейчас. Он обернулся. По лестнице, держа полы серого и до слез дешевого платья, осторожно спускалась девушка.

— Рыжая, — заметил Лукаш. — Эй, лисичка! Не желаешь присоединиться ко мне. Моему собеседнику уже спать охота, а я полон сил.

Девушка потупила глаза, и по выражению её лица было ясно, что она хотела и дальше оставаться незамеченной.

— Эй, кудлатая! Я к кому обращаюсь?

Она замерла и не шевелясь смотрела то на Псаря, то на Лукаша, то на хозяина постоялого двора.

— Ко мне, — прошептала она. Из разбитой губы сочилась кровь, на щеке Иво увидел ссадину.

— Ты хотел о чем-то спросить, — повысил голос Гончая. — Меня, а не девку.

— Да с тобой бесполезно говорить. Просто не переходи мне дорогу. Считай, предупредил. Красавица, иди согрейся. Промочи горло.

— Пускай уходит, — оборвал его Иво. — Ей и так досталось.

— Псарь, иди на хер.

— Лукаш, я прошу тебя: отвали от девки.

— Ваша милость, — старик встал на сторону наемника, — ей и без того туго пришлось.

Янтарный Скорпион поднялся из-за стола. Иво схватил Лукаша за запястье:

— Прикоснешься к ней хотя бы раз, дядя тебя поломает. Потом я расскажу Вранам о вашем отряде. Так лучше? Считай, предупредил.

— То есть такой ты человек, а?! — Лукаш пнул лавку, поднял с пола свалившийся плащ и со всей силы швырнул его в проститутку. — Принесешь к казарме. Скажешь, чтоб Лукашу передали. Ясно тебе?

— Лукаш, уходи первый.

— Да пошел ты!

Ряженый стражник направился к выходу из корчмы и, отворив дверь, скрылся за непроглядной стеной дождя. Какое-то время было слышно, как он матерится, но раскаты грома знали свое дело.

Она так и стояла на лестнице, взволнованно хлопая глазами. Дед, пригладив седую бороду, наконец нарушил молчание:

— Дочка, может, останешься до утра? Дождина вон какой.