Дороги скорби - Павел Серяков

— Тебе правда интересно?

— Да.

Здесь, как и в остальных городах Гриммштайна, помои выливались из окон, и вонь в столь жаркие дни была невыносима.

— Ты знаешь, чем я зарабатываю на жизнь.

— Знаю.

— Перед смертью каждый думает, что может откупиться. Чаще всего это информация.

— Информация стоит дороже, согласен.

— Не в моем случае.

— Почему?

— Я работаю по заказам. Мне ставят задачу, я её выполняю. Сбором информации занимается разведка. Псарня в это не лезет.

— И что тебе рассказали?

— Что Янтарные Скорпионы не бежали в земли Трефов вслед за разбитой армией. Мне известно, что вы находитесь на брошенной усадьбе…

— Это все?

— Нет. Я знаю, что планируется вторая война Трефов. Меня не удивляет, что именно вас оставили на земле Вранов.

— Ты знаешь, где находится наш лагерь? Вот это новости. Командира не обрадует такой расклад.

— Да, готов спорить на что угодно.

— А тот мерзавец, что предал наше доверие, кто он и где?

— Мертв. Остальное — не твоего ума дело.

— Я могу быть уверен, что ты не продашь информацию?

— Псарне не интересна ни ваша, ни другая война. Псарня предоставляет услуги.

— Деловой подход. Проще говоря, к вам не обращаются за информацией?

— Обращаются. Королю выгодна Псарня, покуда собаки не суют носы в чужие миски. Однажды Кацу очень доходчиво дали это понять.

— Оно и к лучшему.

— Ты говорил о пересекающихся интересах, — напомнил наемник. — Учти, псари не подряжются на левак.

На лице Лукаша появилась улыбка. Искренняя и простая, солдатская:

— Я знаю, зачем ты здесь. Это я нашел труп твоего приятеля.

— Он не был моим приятелем, — заметил Иво. — Но и врагом не был тоже. Где в это время можно найти градоправителя?

Лукаш остановился и указал на высокое здание городской ратуши:

— Марк обычно не выходит до заката.

— Пьет?

— Работает. Он честный человек и заслуживает уважения.

— Трефы были разбиты, война закончилась, но ты уважаешь врага?

— Война никогда не кончается, но уважение к противнику — это уважение к самому себе..

— Понятно.

— Я найду тебя, как стемнеет, и обо всем расскажу.

— Глупо спрашивать, но как ты собрался меня искать? Гнездовье — большой город.

— Ты остановишься в «Поступи мерина».

Иво посмотрел на своего собеседника:

— Ты знаешь, где останавливался убитый Псарь. Эту информацию я должен узнать от градоправителя?

— Он не дурак, согласен? Придержал для тебя комнату.

— Согласен. У тебя и другого псаря уже был похожий разговор?

— Был, — Лукаш похлопал Иво по плечу. — Мне пора на так называемую службу. До вечера и счастливо!

Как и предполагал боец Янтарных Скорпионов, скрывавшийся под личиной гнездовского стражника, бургомистр Марк был на месте. Он видел Псаря в окно и теперь ожидал гостя в зале собраний. Безусловно, шумиха, поднятая вокруг прибывшего в город наёмника, дошла и до его ушей, но сейчас Марка это не интересовало.

Весьма тучный и неряшливый на вид человек с копной чёрных волос. Ожидание рождало волнение, а ситуация усиливала его во сто крат.

Вопреки ожиданиям Гончей, Марк был молод, но мысли витали вокруг другого. Псарь рассуждал над тем, как янтарной бригаде удалось внедрить своего человека в городскую стражу. После той жуткой войны даже самая прогнившая сволочь не позарилась бы на золото Трефов, но, как говорил Кац, если не знаешь, в чем дело, — дело в деньгах. Возможно, человек по имени Лукаш действительно поступал на службу в стражу, но также вероятно, что тот самый Лукаш давно помер, а его место занял специально обученный человек. «У Лукаша даже говор гнездовский», — подумал он.

— Ты… Вы… — Марк, одернув полы дублета, одернул свой же язык. — С кем имею честь?

— Я из простых, — ответил Иво и осмотрел каждый угол ратуши, — ваш телохранитель может перестать прятаться, я вижу его сапоги.

Бургомистр кинул гневный взгляд в сторону выхода.

— Издержки профессии, — начал он, — ты должен понять.

— Понимаю.

— Ты прибыл сюда после известия о кончине твоего коллеги.

— Верно.

— И чего ты хочешь от нас?

— Зависит от того, как он умер, — ответил Псарь, — если его убили после выполнения условий контракта, принять меры.

— А если он не исполнил оных?

— Принять меры, — повторил наёмник, — если так, на кону репутация.

— Второе. После его смерти не изменилось ровны счетом ничего… — бургомистр замялся. — Кхм… Хотя…

— Что?

— Вы дорожите репутацией? — Сказав это, Марк содрогнулся. Иво сообразил, что перед ним человек весьма мягкий. — В любом случае я внес аванс и не отказываюсь платить дальше. У Вранов, знаешь ли, тоже есть репутация.

Иво извлёк новый контракт и, подойдя к градоправителю на расстояние десяти шагов, положил документ на лавку.

— На оборотной стороне нужно вписать мое имя. Я Иво. Вам следует написать, что я доделываю работу за другого Псаря, и указать сумму желаемой компенсации.

— Компенсации? — переспросил бургомистр Гнездовья. — Даже так?

— Даже так, — Иво улыбнулся. — Мы ценим ваше терпение и возместим, как их… Мать моя… Моральные убытки.

— Ну… мы заплатили немалые деньги и… — Он поймал на себе пристальный взгляд Иво и замялся еще сильнее. — Давай так: ты убьешь негодяев, а мы не станем взимать с вас компенсации. Ситуация плачевна. Настолько плачевна, что в случае твоего успеха я доплачу тебе сверху.

— Псарню это устраивает. Доплаченные вами деньги переведёте на счёт ростовщической конторы Каца.

Бургомистр, заметно волнуясь, приблизился к Иво и перешёл на шёпот:

— Но обо всем, что ты узнаешь, пообещай хранить молчание.

— Псарня не торгует информацией. Мы оказываем другие услуги.

Марк взял с лавки пергамент и аккуратно спрятал в кожаный футляр.

— Тебя же интересуют детали?

— Да.

— Тогда присаживайся.

Иво с радостью уронил зад на лавку. Ему было дурно. Псаря мутило, и он не мог понять с чего. Казалось, что все это с ним уже происходило.

Когда Гончая вышел из ратуши, уже темнело. Как и предполагалось, его прогнозы относительно погоды были более чем справедливы.