Отцы - Валерий Панюшкин

Способность бесноваться, то есть прыгать до потолка, сшибая со шкафов мелкие предметы, свойственна была Мишке Коту вне зависимости от актуального обличия. Ты хохотала. Именно бесноватость Мишки Кота более всего нравилась тебе.

– Погоди, Мишка Кот, – говорила ты, выключая свет, – сейчас я превращу тебя во что-нибудь еще похуже динозавра.

– Не надо! – кричал Вася. – Я боюсь превращаться!

После этих слов Мишка Кот неминуемо превращался в лягушку.

А однажды я пришел домой не слишком поздно. Вы сидели на кухне. Вы невероятно трогательно смотрелись вместе: огромный Вася, словно бы нарочно предназначенный природой, чтобы играть Портоса в школьной постановке «Трех мушкетеров», и тоненькая длинная ты с рыжими локонами, отросшими уже ниже плеч. Вы сидели за столом, и в руках у вас были ножи и вилки. А на столе лежал плюшевый Мишка Кот, и вы посыпали его солью и перцем.

– Чего это вы делаете? – спросил я, как обычно поцеловав тебя и церемонно поздоровавшись с Васей за руку.

– Мишка Кот очень боится превращений, – пояснила ты. – Всякий раз, даже превращаясь в кого-нибудь нестрашного и непротивного, он ужасно орет. Мы решили его съесть за трусость.

Когда у тебя стал качаться первый молочный зуб, ты расстроилась. Я, конечно, знал, что у детей около пяти лет начинают выпадать молочные зубы, но как-то забыл предупредить тебя об этом, и ты расстроилась.

Дело было довольно поздним вечером. Я пришел домой, а ты лежала уже в постели, выкупанная, одетая в пижаму и благоухающая шампунем «Кря-кря», который я нарочно покупал, поскольку мы с тобой в одинаковой степени являлись поклонниками этого карамельного запаха.

Обычно перед сном в постели ты грызла огурец или морковку и слушала, как мама, дедушка или кто подвернется под руку читал тебе про мышонка Пика. Обычно укладывание проходило счастливо или, во всяком случае, трогательно. Но только не на этот раз.

Когда я вошел в спальню, чтобы поцеловать тебя на ночь, ты держала в левой руке морковку, в правой руке огурец, но ни огурец, ни морковка не приносили радости. Ты по очереди облизывала то один овощ, то другой, не решалась укусить, а из глаз у тебя текли крупные слезы.

– Что случилось, Варенька? – спросил я, подумав, что ты, вероятно, поссорилась с мамой или с дедушкой.

– У меня шатается зуб! – сказала ты с таким лично в мой адрес укором, будто это я придумал, что у пятилетних детей выпадают зубы.

– Это же хорошо, Варька. – Я попытался обернуть трагедию в шутку.

– Не смейся, папа. – Ты была серьезна.

– Почему? – Я попытался погладить тебя по голове, но ты решительно отодвинула мою руку:

– Я не хочу, чтобы у меня качались и выпадали зубы.

– Это ж, Варь, ничего страшного. У тебя выпадут старые молочные зубы, а на их месте вырастут новые, постоянные и красивые.

Ты ненадолго задумалась. Ты вообще-то любила всякую касающуюся тебя лично красоту и всякий раз утром и вечером, почистив зубы, нарочно обходила всех домашних, чтобы каждому улыбнуться и чтобы каждый человек в доме мог оценить белизну твоей улыбки. Теоретически ради красоты ты могла пойти на серьезные лишения, но только не на этот раз. На этот раз ты только еще горше заплакала, когда я посулил тебе красоту постоянных зубов.

– Я ничего этого не хочу!

– Чего ты не хочешь?

– Ничего этого! Я не хочу, чтобы выпадали молочные зубы! Я не хочу, чтобы вырастали постоянные. Потому что…

– Брось ты, Варь, – увещевал я, не понимая еще всей глубины переживаний. – Ты представляешь, у тебя будут меняться зубы, как у акулы, и мы с тобой будем играть, что ты маленький акуленок.

– Не хочу быть акуленком! – Ты сделала мхатовскую буквально паузу, в паузе лизнула огурец и уронила слезу. – Дело в том, папа, что у детей качаются и выпадают молочные зубы оттого, что дети взрослеют. И постоянные зубы у детей растут от взросления. А я не хочу взрослеть.

Честно говоря, я был поражен этой твоей мыслью, во-первых, и во-вторых, был поражен весьма уместным употреблением выражения «дело в том». Однако же продолжал придуриваться и неестественно бодриться, вместо того чтобы вместе с тобой переживать быстротечность времени, неминуемость старости и что-нибудь еще такое драматическое, от чего качаются и выпадают молочные зубы. Я сказал:

– Напрасно ты не хочешь взрослеть. Взрослеть довольно интересно.

– Ничего интересного, – вздохнула ты. – Когда человек взрослеет, его сначала заставляют учиться в школе, и у него по четвергам четыре спецхимии, как у Васи. Потом, – продолжала ты, – человека заставляют работать, как тебя и маму, до ночи и даже вместо зоопарка. А потом у человека начинает болеть сердце, как у дедушки. И никто не играет с детьми, когда они взрослеют, а я хочу всегда играть.

Я присел к тебе на кровать. Мы обнялись. Явился потешный плюшевый дракон Стич. Обыкновенно он отвлекал тебя от мрачных мыслей, но на этот раз Стич тоже взгрустнул и был принят в наше объятие третьим. Минуты через две из кухни пришла мама, намеревавшаяся читать тебе на ночь, и спросила, почему мы тут сидим обнявшись и с трагическим выражением лиц лижем огурец. Мы ответили, что не хотим взрослеть. Не хотим, чтобы у нас по четвергам было четыре спецхимии. Не хотим работать до ночи. Не хотим, чтобы болело сердце. Хотим же, наоборот, как в фильме про Питера Пэна, взрослыми никогда не становиться, искать сокровища, летать без помощи самолетов и дружить с феей Динь-Дилинь.

– Кстати, о феях. – Мама, тоже не оценив поначалу всей глубины наших переживаний, попыталась, в свою очередь, перевести дело в шутку. – Когда зуб выпадет, Варенька, можно будет на ночь положить зуб под подушку, а ночью зубная фея заберет его и вместо зуба положит подарок. Хочешь?

– Не хочу! – Ты была серьезна. – Это мой зуб, поэтому я не положу его под подушку ни для какой феи, а положу в коробочку и буду там хранить.

– Но вместо зуба фея ведь приносит подарок. – Мама попыталась подкупить тебя вторично. – Вот у друга твоего Вовы все зубы уже выпали и выросли новые. И знаешь, сколько он получил подарков?

– Тридцать два, – сказала ты, не задумываясь.

– Откуда ты знаешь? – Мы с мамой опешили от того, что пятилетняя наша дочь знает, сколько у человека зубов.

– Из рекламы, – ты пожала плечами. – Есть такая зубная паста, и еще есть машина «Ниссан-превосходя-ожидания». А подарки мне покупают мама и папа в магазине, и не надо мне никаких подарков ни от какой феи.

Следующий час, пока мама читала тебе на ночь книжку, а я переживал быстротечность времени один на кухне за бокалом вина, ты методично расшатывала зуб. Говорила, что шатать зуб немного больно. Но все равно расшатывала, смиряясь с неизбежностью.

Когда в гости к нам приезжал дружественный мальчик Федор, ты была против. Это теперь ваша разница в возрасте почти не заметна. А тогда была разительна. И ты справедливо подумала, что, во-первых, Федора нельзя привлечь к наиболее увлекательным играм, а во-вторых, мама и папа примутся теперь проявлять гостеприимство, то есть от наиболее увлекательных игр отвлекутся.