Долгий путь на Бимини - Карина Шаинян

– Пираты страшнее диких кошек, друг, – улыбнулся он. Хе исступленно закивал.

– Я не поэтому…

Самеди коротко взглянул на мальчишку, и тот увял. Европеец молча положил руку на тощее плечо Хе, и они вместе вышли из хижины. Помолчали, глядя с обрыва. Под ними расстилалась гладь узкого пролива, стиснутого скальными стенами соседних островов; казалось, кто-то огромный вбил в землю топор, расколов ее надвое. Напротив деревни пролив расширялся, образуя заводь, и снова сходился узким ущельем, в которое едва мог протиснуться корабль. Вода в проливе походила на синее зеркало, и при взгляде на него все страхи показались Хе надуманными и несущественными.

Говорили, где-то в середине архипелага был остров, где мысль становилась настолько сильной, что могла подчинить себе даже время. Еще старики часто рассказывали о странных холодных местах, где разум человека вообще ничего не значит, если у него связаны руки, и легенду о том, как люди с дальних островов не сумели отвести огромные корабли и погибли, сражаясь со светлокожими великанами.

Хе в это не верил, как не верил в сказки о силачах, одной рукой поднимающих гору, пока его отец не отправился на захваченные белыми людьми острова. Тот тоже не верил старикам – как можно убить столько людей? зачем? – но, путешествуя, не нашел ни одного своего, только запахи крови и боли на месте сто лет как проглоченных джунглями деревень. Отец сам еле ушел живым, случайно напоровшись на белых солдат, и долго прятался среди странных чернокожих людей, уча их язык и перенимая темное, пахнущее гнилью и смертью волшебство. Тайком построив каноэ, он умудрился вернуться домой, но туманная стена, искривляющая пути больших кораблей, больше не казалась ему надежной.

Отец оказался прав. Вскоре после его возвращения рядом с островом появился огромный галеон. Случайно ли появилось судно у берегов, или капитан нарочно искал их землю? со злом ли, с добром пришел корабль? – неважно. Граница была взломана, туманная стена преодолена – а значит, галеону суждено было бросить здесь якорь.

Жители деревни молча смотрели, как от корабля отделяется шлюпка и неуклонно скользит к берегу. Ничего хорошего от зашевелившейся вдруг судьбы они не ждали, знали, что спокойная жизнь взаймы закончилась – целая сотня лет взаймы, и что скоро им всем придется уйти вслед за теми, с дальних островов. За этим галеоном придут другие, как он сам пришел следом за судном поменьше, с черными парусами, которое побывало на архипелаге всего несколько месяцев назад. Его тоже вела судьба, и никто на свете был не в силах изменить этот путь.

Чернокожие гребцы остановили шлюпку, едва достигнув мелководья, там, где в кораллы врезался песчаный язык. Опасаясь индейских стрел, матросы наотрез отказались подходить ближе к берегу. Каррересу пришлось брести по пояс в воде – над белым песком она выглядела бирюзовой, отдельные выступы кораллов казались пятнами коричневой мути; их приходилось обходить, чтобы не нарваться случайно на морского ежа или ядовитого моллюска.

Крутой берег в кружевной оборке пляжа казался пустым, лишь где-то наверху раз вскрикнула птица и затихла. Но доктор знал, что за ним наблюдают. Еще с галеона он приметил дымок над скрытыми деревьями хижинами. Чем ближе подходил к берегу Карререс, тем явственней ощущал десятки напряженных взглядов. Снова вскрикнула птица, зашуршал, будто на ветру, подлесок. Карререс едва успел отжать полы камзола, как оказался окружен мрачными, настороженными индейцами.

Один из них, крепкий мужчина с тревожными глазами, приблизился к Каррересу.

– Я умею говорить как эти черные люди, – сказал он, ткнув пальцем в матросов. – Ты здесь зачем?

– Как называется это место?

– Талар.

– А все вместе? – Карререс обвел рукой остров и море, усеянное зелеными и синими, яркими и туманными кляксами островов.

Протяжный, гортанный звук.

– Это что-то значит?

Мужчина пожал плечами, обвел рукой горизонт, копируя доктора. Потом опустил ладонь, рисуя новый круг – теперь вокруг деревни. Покивал. Переглянулся с подошедшим поближе стариком.

– Окрестности? – сам себя спросил Карререс. Попытался повторить название – один из стариков, тихо фыркнув, поправил. Произнес то же на языке чернокожих – старик недоуменно сморщился, но мужчина кивнул. – Окрестности… Пределы, – пробормотал Карререс и медленно, мечтательно улыбнулся.

Полчаса спустя матросы перевезли на берег небольшой сундук, в котором хранилось все имущество доктора. Дождавшись отлива, галеон поднял якорь, оставив Карререса обживаться в Пределах.

Ничего этого Хе не видел: он лежал дома, и лихорадка пожирала его, как дикая кошка. Как сотня золотистых кошек с горячими шершавыми языками, пробирающимися прямо в мозг через раны, оставленные на лице кинжальными когтями. Его щеки и шея были обложены свежими листьями алоэ и прикрыты влажными тряпками от мух, но жар и боль были нестерпимыми. Кошачья шкура сушилась у входа, распяленная на доске, но эту схватку Хе проиграл.

Где-то под самым потолком закачалось лицо отца, а рядом – незнакомое, странно-белое, поросшее коротким темным волосом. Хе вскрикнул от страха и закрыл глаза: сейчас этот ужасный человек ухватит его за руку и утащит в вечные сумерки. Отец заговорил на языке, который выучил в путешествии:

– Это мой сын. Он умирает.

Бледнолицый наклонился над Хе, взял за руку, но тащить не стал.

– Он не умрет, – сказал он.

– Благодарю тебя, Самеди, – поклонился отец, и Хе захотелось завизжать. Дух смерти улыбнулся и покачал головой:

– Страха здесь больше, чем смерти. Зря зовешь меня Самеди. Смотри, напугал.

– Он не твой?

Бледнолицый устало вздохнул. Так вздыхал отец, когда не верили в его рассказы о дальних островах.

– Принесите чистой воды, – сказал Самеди.

Карререс прожил в Пределах около трех месяцев. Как он и ожидал, это было ленивое, спокойное существование, изредка оживляемое туземными праздниками да вылазками в соседние племена. Индейцы держались дружелюбно, но отстраненно, приняв на веру не вполне человеческое происхождение Карререса. Доктора это полностью устраивало. Единственным, с кем он сблизился, был мальчишка Хе. Его раны зажили, но остался парализующий страх, который не позволял выйти за пределы деревни и навевал ночные кошмары. Карререс надеялся избавить мальчишку и от этого. Работать с ним было одно удовольствие: простодушный Хе был весь как на ладони, и иногда Каррересу казалось, что он может перебирать его мысли руками.

О Бимини на Таларе хорошо знали; любой ребенок мог сказать, что чудный остров находится где-то в центре архипелага. Но дорогу к нему никто указать не мог. Больше того: Карререс начинал сомневаться, что Бимини вообще стоит искать. Однажды он спросил об этом напрямую; в ответ пожилой, но все еще сильный шаман удивленно пожал плечами. «Ты уже ищешь», – ответил он. То ли констатировал факт, то ли намекал на то, что коготок доктора уже увяз; Карререс не настолько хорошо знал местный язык, чтобы суметь выспросить такие тонкости.