В поисках построения общего языкознания как диалектической системы - Алексей Федорович Лосев

Далее, экспликация звука может быть выражена артикуляционными средствами, и тогда это будут аллофоны. Но экспликация звука может быть выражена и сигнификативно, и тогда это будет фонема звука.

Наконец, экспликация может выражаться и ни тем, и ни другим, но своими собственными средствами. Однако, что значит для экспликации выражаться своими собственными средствами? Для этого необходимо, во-первых, чтобы экспликация оставалась самой же собой, т.е. совокупностью всех своих выразительных возможностей. Во-вторых, такая совокупность тем самым должна предстать и как единораздельная цельность, и, в-третьих, это должна быть не просто единораздельная цельность, но такая единораздельная цельность, составляющие моменты которой должны быть нейтрализованы и как фонемы, и как аллофоны. И, наконец, в-четвертых, такая нейтрализация ни в каком случае не должна трактоваться как простая неразличимость и пустота. Она тоже обладает раздельной природой и раздельность эта тоже и не фонемная, и не аллофонная. Это, таким образом, нейтрализованно-раздельная совокупность. Назовем эти четыре признака самостоятельно функционирующей экспликации интегралом экспликации, или экспликативным интегралом.

Но вот здесь-то, по нашему мнению, и коренятся те категории, которые нашли в фонологии такое разнообразное и противоречивое понимание. Нам представляется, что интеграл экспликации может носить индивидуальный характер. И нам представляется, что именно это имеется в виду, когда говорят о гиперфонеме. Ведь когда говорят, что первый слог в слове собака имеет гласную не а и не о, но нечто среднее между тем и другим, то это и значит, что такой средний звук, во-первых, звучит вполне точно и определенно, и обладает вполне определенным индивидуальным характером. Во-вторых же, этот индивидуальный характер получается именно в результате нейтрализации звуков о и а. И, в-третьих, это оригинальное индивидуальное звучание теоретически и аналитически вполне ясным образом мыслится как нечто раздельное. Таким образом, гиперфонема есть с точки зрения нашей терминологии экспликативный интеграл индивидуального характера.

Далее, этот экспликативный интеграл может пониматься и не только индивидуально, но и множественно. Поскольку здесь продолжает идти речь об интеграле, он остается неделимым в себе. Но ему может соответствовать не какой-нибудь один звук, но несколько разных звуков. И тут мы склонны употребить термин «архифонема», правда, в нашем специфическом его понимании. Когда говорят, что звук т содержит в себе четыре признака, то такое звучание, которое содержало бы три признака, называют архифонемой. Нам представляется, что архифонему вообще было бы лучше представлять как такой экспликативный интеграл, в котором, наряду с ним самим, оказывается в наличии еще целый ряд звучаний, который в свою очередь уже нельзя произнести только как нечто неделимое, но также и как нечто множественное.

И, наконец, экспликация, выражаемая собственными средствами, может быть сразу и одновременно и предметом своего выражения, и способом своего выражения. В таком случае она окажется уже носителем и выражаемого и выражающего, причем носитель этот потому и является их носителем, что он выходит уже за пределы того и другого. Это есть морфема, поскольку слог и построение при помощи слогов слова, выходя вообще за фонемные пределы, и тем самым получая свою собственную, уже внефонемную и, тем более, внезвуковую значимость, оказываются носителями всех фонемных образований. Морфема, таким образом, является только пределом чисто фонологического обобщения, не сводимым ни на какое фонологическое явление, но обязательно в нем присутствующее, его предельным образом осмысляющее.

Итак, экспликативный интеграл, выраженный индивидуально, есть гиперфонема, выраженный множественно – есть архифонема, и выраженный как предел и носитель всех выразительных возможностей экспликации есть морфема.

Вся эта схема, повторяем, обязательно носит только предположительный характер, и при другом понимании употребляемых в ней терминов может и должна приобретать совсем другой вид. Однако, без такой диалектики фонологических категорий (или подобной ей) совершенно невозможно разобраться в терминологическом хаосе существующих семантических построений фонологии.

Что касается многочисленных авторов, исследовавших понятие гиперфонемы и архифонемы, то более близкими к нам надо считать теорию М.В. Панова, которой мы уже касались.

В.А. Виноградов правильно подчеркивает невозможность сведений нейтрализации только к полному отсутствию всякой раздельности. Эта раздельность в области нейтрализованного целого, когда две или несколько фонем сливаются в одно целое и уже действительно неразличимое, и есть гиперфонема[166]. О понятии нейтрализации имеется несколько специальных работ[167].

Из многочисленных суждений А.А. Реформатского о гиперфонеме мы бы указали на очень важную концепцию того, что он называет групповой различимостью гиперфонемы. Последний согласный звук в словах плод и плот не есть т и ни д, а нечто среднее между тем и другим. Это среднее есть точный и вполне определенный звук, который и нужно называть гиперфонемой. Он представлен в двух вариантах и потому может быть назван гиперфонемой с групповой различимостью[168].

Насколько принцип гиперфонемы важен, видно из того, что П.С. Кузнецов еще в сороковых годах ставил гиперфонему гораздо выше фонемы; поскольку гиперфонемы различимы в любой позиции, а фонемы – лишь в некоторых позициях[169].

Итак, в пределах шестой фонемной тенденции фонема есть носитель как звуковой, так любой внеязыковой семантики, включая слоги, слова, предложения и любое смысловое усложнение грамматического предложения, вплоть до оформления всей вообще разумно-жизненной коммуникации.

На этом мы можем закончить приблизительный обзор основных методологических тенденций, которые можно наблюдать в истории фонологии. Все эти тенденции фонемной методологии должны найти место в современной теории фонемы. Только, конечно, является не очень простой задачей объединить все эти методологические тенденции в одно целое. Объединение внешнее и формальное было бы механистическим эклектизмом. Но существует другой, уже органический способ объединения противоположностей, а именно, способ диалектический, которым мы в дальнейшем и воспользуемся.

Необходимые дополнения

Поскольку указанные шесть методологических тенденций развиваются в языкознании уже много десятилетий, то возникает вопрос, как же обходиться с этими тенденциями в настоящее время. Прошедшее полстолетия, а лучше сказать, и целое столетие фонологии, дало неувядаемые образцы неустанного развития науки с постоянным проявлением все новых и новых, вполне прогрессивных, установок. Само собой разумеется, что и в настоящий момент языкознания тоже должен обнаружиться какой-нибудь новый или относительно новый метод фонологии, такой, который в истории фонологии, несомненно, намечался и назревал, всегда незримо руководил построением новых теорий, но только еще нигде не получил самостоятельной, оригинальной и отчетливой характеристики. Таким методом является для нас в настоящее время диалектика. Она-то и заставляет как по-новому формулировать уже имеющиеся фонологические теории, так и привлекать новые категории, ранее мало популярные в науке о языке, или совсем ей неизвестные.

а) Первым таким дополнением является то, что мы раньше называли автогенным принципом. Специфика фонемы изучена у нас глубоко. Ее действенный, а не мертвый и неподвижный характер, тоже