Воспитанница института для благородных девиц - Полина Белова

Какой бы ни была моя будущая жизнь здесь, это лучше, чем жизнь с мачехой и её двумя детьми, которых отец, незаметно для себя уже любит больше, чем меня. По крайней мере, мне так казалось. Сестра, к примеру, несмотря на любые свои шалости ещё ни разу не получила наказания, тогда как я редкий день обходилась без оного. Нет уж, с меня довольно. Даже, если взрослые здесь будут злыми, лучше страдать от них, чем от родного отца, который прислушивается к наветам мачехи. «Здесь у меня хотя бы душа не будет болеть», — думала я, следуя вместе с отцом к кабинету директрисы.

Коридоры института, по которым мы проходили, были очень широкими и казались мне пугающе пустыми. Не было ни цветов в кадках по углам или у окон, ни ковровых дорожек на гладком каменном полу, ни картин на крашеных бледно-жёлтых стенах. Одинаковые тёмно-коричневые двери располагались через равные промежутки, и все были плотно прикрыты. Из-за них не доносилось ни звука.

Тихо. Пусто.

Лишь наши с папой шаги гулко нарушают это безмолвие. Где остальные девочки? Они же здесь есть?

Вдруг раздался мелодичный удар колокола и через минуту все двери разом открылись. Отец уже завернул за угол, а я остановилась посмотреть.

Всё так же, в полной тишине, ровными колонами по двое из комнат вышли девочки. В тот момент они показались мне абсолютно одинаковыми. Институтки проскользнули мимо меня на удивление ладным и аккуратным строем. Строгая дама в чёрном шла позади, наблюдая за девочками, словно коршун за цыплятами. Тишину нарушал лишь шорох шагов.

— Александра! — негромко, шёпотом, окликнул меня папа и я поспешила к нему.

У директрисы мы пробыли недолго. Она внимательно просмотрела все бумаги, которые ей подал папа, и удовлетворённо кивнула.

— Расписка, обязательство, метрика, ходатайство…, все бумаги девочки в полном порядке, — сказала она и посмотрела на меня. — Александра, значит.

— Да, госпожа директриса, — я вежливо присела.

— Попрощайся с отцом.

Папа крепко обнял меня, приказал быть умницей, слушаться учителей, воспитателей и госпожу директрису, неловко помявшись, скомкано пробормотал слова прощания и быстро ушёл.

Я всё ещё испуганно смотрела на закрывшуюся за ним дверь, когда услыхала за спиной низкий и властный голос директрисы:

— Александра, отныне ты — воспитанница института для благородных девиц. Ты должна быть счастлива этому! В нашем заведении обучаются девочки только из высшего или среднего сословия. Количество мест в первом классе ограничено. На сегодняшний день у нас осталось всего одно место, и оно за тобой, так как тем, у кого умер один из родителей или оба, отдаётся предпочтение. Девочке, которая вместе с родителями сейчас ожидает в коридоре, в этом году будет отказано в приёме. Впрочем, не печалься о ней. Ей всего шесть и, если родители не передумают, они смогут привести её в следующем году. Но ты должна ценить ту возможность, которую получила сейчас. Ты меня поняла?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вспомнив рыдающую малышку, которую сегодня втащили в здание передо мной, я подумала, что она будет счастлива возможности вернуться домой. Однако, жизнь с мачехой меня многому научила, поэтому вслух я тихо произнесла:

— Поняла. Я буду ценить. Благодарю, госпожа директриса.

Женщина довольно кивнула и первой пошла к выходу из кабинета. Я, подхватив свой дорожный мешок, засеменила следом.

Глаза невысокой суетливой женщины, которая обнимала за плечи маленькую девочку, радостно вспыхнули, когда директриса объявила, что решение о приёме принято в мою пользу и мест в этом году больше нет. В то же время мужчина, который стоял возле них, попытался громко возмутиться, но был немедленно осажен директрисой просто с королевским величием.

— Посмеете сказать ещё хоть слово в подобном тоне, молодой человек, и я наложу запрет на приём вашей дочери в следующем году, — весомо произнесла она.

Мужчина закрыл рот и заметно сглотнул. Мне показалось, что это он проглотил все возражения, которые жаждал высказать. Он молча поклонился и повёл свою семью к выходу, грубо толкая девочку и раздражённо поторапливая жену. Несмотря на жесткое поведение их отца и мужа, было заметно, что женщина и девочка были счастливы. Обе уходили так быстро, что едва успели вежливо попрощаться с директрисой.

Меня же, не мешкая, повели по длинному коридору, потом по тёмной лестнице вниз, в подвал. Там, в одной из душных тёмных комнат с низким потолком директриса нашла женщину в строгом сером платье, которую назвала кастеляншей. Она приказала ей выдать мне форму, сменную одежду, бельё, обувь и показать мой шкафчик в рекреации для первого класса.

— Когда оденешь нашу новую воспитанницу, своди её к доктору. Девочка с виду здорова, но пусть Адам Бенедиктович осмотрит как положено. Потом передай её классной даме. Это последняя в этом году, десятая.

Директриса ушла, а женщина в сером недовольным тоном приказала мне:

— Снимай с себя всё. Да, положи, ты, уже свой мешок, никто его у тебя не отберёт.

Я поспешно разделась, аккуратно сложив свою одежду на стоявший у стены стул, бросив на пол рядом дорожный мешок. Немного растерянно уставилась на кастеляншу. В подвале было не то, чтобы холодно, а как-то промозгло. Женщина неторопливо возилась у полок с вещами, а я стояла в одних трусиках, босая, на ледяном каменном полу, обхватив себя руками и непрерывно переступая с ноги на ногу, тщетно пытаясь удержать тепло.

— Чего зенки свои таращишь? Трусы тоже снимай! — рявкнула женщина так, что я забыла о стеснении и быстро выполнила её указание.

Кастелянша смела со стула мою одежду со словами:

— Это тебе больше никогда не понадобится.

Положила взамен другую. Белые хлопковые трусики ничем не отличались от моих, и я молча удивилась тому, зачем заставлять меня менять их. Новая тоненькая нижняя сорочка была намного приятнее к телу чем те, в которые одевала меня мачеха. Да и кофейного цвета мягкие чулки мне понравились больше моих прежних. Мягкие чёрные туфли на небольшом каблучке застёгивались на один ремешок.

Длинное плотное тёмно-коричневое платье в первую минуту показалось мне немного колючим, но я быстро привыкла. Для меня оказалось немного трудно в первый раз застегнуть пуговицы на спине, однако, я справилась.