Русский бунт навеки. 500 лет Гражданской войны - Дмитрий Тараторин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Именно «стяжательство» клира встало стеной между народом и Церковью. Именно поэтому она не смогла спасти страну от революции 1917-го, ставшей кульминацией многовековой гражданской. Да скольким и сейчас мешает «найти дорогу к Храму» вызывающая «материалистичность» сегодняшних осифлян.
«А вотчин и волостей, — говорили сторонники Нила Сорского, — со Христианы отнюдь иноком не подобает давати: то есть иноком душевредно, что мирскими суетами маетися…». Нестяжатели упрекали осифлян в том, что они превратили храм Божий из места спасения в приют «высокоумства и величества», что их монастыри стали обителями «пьянства, грабления и всякой нечистоты»: что иноки превратились как бы в «мирских приказных».
Вассиан своих противников не только в полемике, но и в быту не жаловал. И заявлял по поводу оппонентов: «Иосифова монастыря старцы у меня и в келье не бывали, я их к себе не пущаю, и дела мне до них нет». Ему такого «экстремизма» не спустили.
Вассиана поддерживали многие представители интеллектуальной элиты Руси. На его сторону стал и блестяще образованный византийский монах Максим Грек. Он в юности живя во Флоренции, был одним из сторонников монаха-социалиста Савонаролы. Итальянский «нестяжатель» был казнен. На Руси Максим Грек тоже не нашел Правды.
«Шел я, — рассказывает он в одном из сочинений трагическую притчу, — по-своему многих бед преисполненному пути и встретил женщину при дороге, одетую в черные ризы, с поникшей головой и горько плачущую. И ужаснулся я и спросил: кто ты, зачем сидишь и плачешь? «Путник, не спрашивай, — отвечала она, — навлечешь на себя некую напасть и ненависть со стороны тех, которые отвращаются от истины и ненавидят старческое поучение. Но на настойчивые вопросы ответила наконец женщина: «Я — базилейа, царство, власть. Я — славная дочь Всевышнего. И вот меня подчинили себе славолюбцы и властолюбцы. Одолеваемые сребролюбием и лихоимством, они морят подданных всяческими истязаниями, постройками многоценных домов, нисколько не служащих к утверждению их державы, а только на излишнее угождение и веселие блудливых душ их, — растлевают благочестивый царский сан своими неправдами, лихоимством, богомерзким блудом, — скоры на пролитие крови, по своему неправедному гневу и зверской ярости».
Сегодняшние властители, любящие позировать в Рождество и в Пасху в Храме Христа Спасителя со свечками в руках, в прочие дни, как и их коронованные предшественники, заняты по большей части гиперпроектами (вроде Олимпиады 2012), «нисколько не служащими к утверждению их державы», но зато «веселящими их блудливые души».
Несмотря на столь критический пафос нестяжателей, какое-то время к ним благоволил сам Великий князь Василий III.
Однако, когда митрополитом стал ученик Иосифа Даниил Рязанец, «стяжатели» перешли в наступление. Максим Грек и Вассиана были осуждены как еретики. Последний был заточен в Иосифо-Волоколамском монастыре, где и умер, вследствие соответствующего режима содержания, обеспеченного ему «презлыми осифлянами».
Отметим, что именно последние продвигали доктрину «Третьего Рима». В результате их усилий, уже Иван Васильевич принялся выводить свою родословную напрямую от «кесаря Августа». После чего вполне логично не замедлили и «нероновы казни».
При этом, осифляне заимствовали из «Второго Рима» (Византии) модель «сотрудничества» светской и духовной властей. Видный церковный мыслитель протоиерей Иоанн Мейендорф в свое время подверг весьма аргументированной критике проведение аналогии между единством Священства и Царства с одной стороны и единством Божественной и человеческой природ во Христе — с другой. Именно на нем была основана византийская имперская формула.
С догматической точки зрения подобная операция есть недопустимый волюнтаризм. Ведь не учитывалось принципиальное различие между свободной от греха природой Богочеловека и по определению падшей природой любой земной власти. Император Юстиниан утверждал равенство в происхождении и природе Священства и Царства: «Священство и Царство — величайшие дары Божии человеку, дарованные Вышним». Заметим, что Библия совсем не так оценивает этот «дар».
Общественный порядок, расцениваемый Книгой, как подлинно Божественный принципиально иной. Народ Божий изначально жил в условиях весьма развитого «местного самоуправления» в рамках своеобразной «союзной республики». Колена Израилевы некоторыми исследователями даже сравниваются с американскими штатами. А регулировали их взаимоотношения Судьи — толкователи Воли Божьей.
Когда же евреи пожелали «быть как все», «не хуже других» и обзавестись царями, то последний судья транслировал им Божье предупреждение относительно того, чем это чревато: «.. вот какие будут права царя, который будет царствовать над нами: сыновей ваших возьмет он и приставит к колесницам своим и сделает всадниками своими и будут они бегать перед колесницами его… И дочерей ваших возьмет, чтобы они составляли масти, варили кушанье и пекли хлеб… и сами вы будете его рабами. И восстонете тогда от царя вашего, которого вы избрали себе; и не будет Господь отвечать вам тогда». Потому что не слышит он добровольных рабов.
Иосифа Волоцкого оппоненты обвиняли в увлечении суровыми нормативами Ветхого Завета в ущерб евангельским заповедям любви, когда дело касалось преследования еретиков. Но вот, вышеприведенную цитату из Ветхого Завета он очевидно игнорировал.
Была ли своя правда у Волоколамского игумена. Разумеется, да. Хозяйственная деятельность монастырской братии являла чудеса, так же как и подвиги старцев пустынножителей. Соловки — зримый пример преображения природы трудом Христовых воинов. А обитель Святого Сергия в Смуту не только выдержала осаду поляков, но и спасла от голодной смерти тысячи русских людей.
Но все эти замечательные достижения сводил на нет конформизм. Нет, сам Иосиф, да и многие его наследники были бескомпромиссны. И даже слишком. Например, в борьбе с нестяжателями. Если бы тогда, в начале XVI века был найден способ синтеза двух правд, мы, возможно, жили бы сегодня воистину в Третьем Риме, а не в новом Вавилоне.
Характерно, что победа осифлян в итоге была обусловлена даже не тем, что их теоретические построения показались Василию III более перспективными в плане укрепления личной власти. В конце концов, были ведь свои плюсы даже с чисто прагматической точки зрения и у нестяжательской позиции. Монастырские владения, каковые они считали вредными и обременительными в деле спасения, князь мог для своих нужд с успехом употребить. Но аскеты, непритязательные в материальном смысле, оказались слишком несговорчивыми относительно личной жизни государя.
Дело в том, что Василий III, дожив до 46 лет, никак не мог обзавестись наследником. И полагал, что виной тому бесплодие Великой княгини Соломонии (Сабуровой). В итоге, Василий решил с ней развестись.
Но резко против выступили нестяжатели. Все те же Максим Грек и Вассиан Патрикеев. Они строго следовали евангельской заповеди, что развод допустим только по причине измены одного из супругов. Иных вариантов не предусмотрено. А значит, и Великому князю никаких поблажек быть не может.
А вот осифлянский митрополит Даниил развод санкционировал. Чем и заработал решающие очки. Соломония была насильно пострижена в монахини. А Василий женился на Елене Глинской, принадлежавшей к княжеской семье, незадолго перед этим перебравшейся в Москву из Литвы.