Моё сердце в тебе бьётся - Даша Коэн

В первую же неделю обучения Соболевский зловещим шёпотом сказал мне посреди урока следующее:

- Княжина, по твоим волосам ползет здоровенный, волосатый паук!

Естественно, что я тут же подскочила на ноги и начала с диким визгом себя отряхивать, под истеричный смех Соболевского, а потом и всего класса. Я орала как резаная, умоляла снять с меня ужасное насекомое, вертелась, крутилась, тряслась как Каштанка, но получила только грозный окрик Марии Васильевны сесть на место и прекратить балаган.

Я не села, а только горько разревелась, не найдя помощи ни у кого из окружающих, а потом наотрез отказалась слушать урок рядом с невозможным мальчишкой, что планомерно продолжал отравлять мне жизнь. Именно таким образом моих родителей впервые вызвали в школу.

Видите ли, это у меня плохое поведение.

Видите ли, это я нарушаю дисциплину.

Видите ли, это я не умею себя вести.

Стыд и позор. Дочка библиотекаря и учителя музыки ведет себя не подобающим образом!

Клянусь, я пыталась оправдаться, но мама и папа только грозно смотрели на меня и качали головой, но все же попросили отсадить меня от Соболевского как можно дальше.

- Дурная кровь, - поджимая губы, говорила отцу мама.

- Да и воспитание там оставляет желать лучшего! Нечего нашей Алёнушке сидеть с этим мальчиком. Ни сегодня, завтра, он пойдет по стопам своего отца и станет отпетым хулиганом, - согласно кивнул отец.

А мне хотелось вопить во всю глотку, что Никита Соболевский уже им стал – хулиганом, пакостником и шкодником! В общем – нехороший человек! Редиска!

Вот только то, что меня отсадили от Соболевского, никак не помогло мне скрыться от его нападок и плоских шуток.

Две четверти этот ненормальный изводил меня.

На физкультуре было хуже всего. Я была самая маленькая и худенькая из девочек, а еще, немного неуклюжая, поэтому даже элементарные упражнения давались мне с трудом. Так что, как вы понимаете, подлому змеенышу доставляло особое удовольствие глумиться надо мной – ставить подножки, толкать и самое эпичное – изображать пукающие звуки, когда только я одна выполняла какое-то упражнение.

И это было ужасно!

Я краснела, начинала оправдываться, а потом, не выдерживая смех стаи гиен, убегала вся в слезах в раздевалку.

Единственное, что у меня получалось безукоризненно, так это бегать. И только этим, а еще похвалой от учителя, я хоть как-то компенсировала свои обиды.

Таким образом, до зимних каникул, мне несчетное количество раз дергали за косички и воровали бантики, задирали юбку, прятали мою сменную обувь и портфель, а один раз даже перечеркнули все имена на тетрадках, заменив их ненавистным мне словом «неудачница».

И каждый божий день я ходила в школу и возвращалась в компании своего заклятого врага. Он плелся сзади, отпускал сальные шуточки или горлопанил на всю улицу частушки унылого содержания:

Раз звонит Аленка мне,

Говорит: «В печали я,

Целлюлитные бока и украли талию!

Дома я спросила маму, что значит эти самые «целлюлитные бока»? Папа заливисто расхохотался, а родительница сдержанно пояснила суть, и я в бешенстве долбанула ложкой по столу. Ну ненавижу же! А ничего, что я тощая как вобла?

Или вот еще:

Лёня Конюхов, бедняга,

Всю планету обошел,

Но уродливей Алены

Всё равно он не нашел!

Ну не дурак ли? Конечно, дурак! Но и после этих слов подбородок мой дрожал, а глаза наполнились соленой влагой. Вот только дела до моих обид никому не было. И я была вынуждена слушать это снова, снова и снова…

Ох, Алена ты глиста!

Хуже инфузория!

Папу, маму и себя

Взяла и опозорила!

Пришлось, сверкая пятками, убегать от этих непрезентабельных воплей, а потом снова рыдать в подушку от того, что судьба оказалась так сурова ко мне – подкинула такого соседа. Хоть иди и помирай, честное слово!

А потом наступила репетиция новогоднего утренника, на котором тот самый Лёня, про которого Соболевский так ладно сочинил частушку, подарил мне открытку и мило (мило!) мне улыбнулся. Мне почти никто из класса не улыбался и уж тем более мило. И мне стало так тепло на душе и так хорошо! Я опрометчиво тогда подумала, что у меня все-таки, вопреки всему, появился настоящий друг, ведь мы всю репетицию сидели вместе. Лёня показывал коллекцию своих наклеек, а я рассказала ему про новую огромную мозаику, которую собираю уже второй месяц к ряду. Было весело!

Пока в наш мир с прищуренными черными глазищами не втиснулся Соболевский. Он смотрел на нас долго и въедливо, зачем-то наигранно похрустывая костяшками пальцев. Б-р-р, ужас! Но, тем не менее, я поняла, что этот тип задумал что-то недоброе.

И так оно и было!

Уже на следующий день Лёня Конюхов со мной не разговаривал, не смотрел в мою сторону и уж тем более не улыбался мило. Зато скалился довольный Соболевский, залихватски закинув ногу на ногу. Вот только то, что случилось дальше, пошатнуло мой, полный страданий, но устоявшийся, мир.

После школы мы по обыкновению брели вместе. Я впереди, Соболевский телепался рядом. Как вдруг меня дернули за рюкзак и поволокли к ларьку с мороженым, что стоял по дороге домой.

- Ты чего? – завопила и замахала я руками, - Пусти! Пусти, дурак!

- Захлопнись, Княжина. Дело есть, - прошипел Соболевский и снова потащил меня в противоположном от дома направлении.

А потом купил два рожка с пломбиром.

И один протянул мне.

2.1

POV Алёна

- Ты…ты чего это удумал? – сделала я шаг назад и насупила брови.

- Ты тупая? Я тебе мороженое даю, Княжина, – и уставился на меня своими черными шарежками, как баран на новые ворота.

- Уж не тупее тебя! И мороженое твое мне без надобности, – прищурилась я.

- Бери! - почти зарычал мальчишка.

- Не буду, - и еще один шаг назад.

- Бери! Я кому сказал?

- Не знаю кому ты там и что сказал, но мне от тебя ничего не надо! – стояла я на своем.

- Ты офонарела? – я на него, он на меня.

- Ты чё ко мне пристал? – в конец психанула я.

- Мороженое бери и отстану!

- Засунь свое мороженое себе знаешь куда? – поставила я руки в боки.

- Ну и куда? – поджал он свои губешки и прищурил один глаз.

- В…в эту…в попу! – все-таки воинственно выдала я.

- Ах, так? – и Соболевский глубоко и судорожно выдохнул.

Псих ненормальный! А потом я вспомнила все его проделки за последние две четверти и мстительно ему улыбнулась.