Я-муары. Откровенные истории блогера - Анастасия Николаева

Так что книжные дети всегда в опасности. Жизни реальной они не знают, все постигают через литературные образы. Так и я, доверчивая, книжная и нежная, попалась в лапы своему амазону. Тут придётся сделать паузу, мне надо высморкаться – уж очень себя стало жалко!

Бабуля в те далёкие годы

Ладно, решаюсь, интересно в конце концов, что он в театре придумает? Может, обувью в артистов бросаться начнет или по стульям в партере прыгать? Они, амазоны, непредсказуемы. Согласилась, короче, я.

А он и говорит: «Вот и хорошо. Я за тобой на машине заеду!»

Опаньки!!!! А я его амазоном! На машине! своей! 86 год, на минуточку! Эх, думаю, ошиблась. Человек-то достойный оказался!

Надо соответствовать. Свистать всех на верх! Полная боевая готовность! Даешь шелковую черную юбку с цветком.

Эта моя (ну, ладно, ладно, изначально мамина, но она ее мне почти добровольно отдала!) юбка была в кругах моих подружек (Ленка, Натулик – чмок-чмок) очень важным индикатором серьезности ситуации. Когда мы куда-нибудь все вместе собирались, например на практику в Таллин, они всегда спрашивали, беру ли я эту юбку. И если ответ был утвердительным, их чемоданы тоже комплектовались в соответствии с положением о готовности номер раз.

Так вот, представьте себе: шелковая юбка с цветком! белая ажурная шерстяная кофточка! лаковые лодочки! французские духи! Вот такая я в то время была девочка-девочка (не то что сейчас – усатая бабка с клавой наперевес – кхе-кхе).

Стою у подъезда, жду своего героя. Рядом бывшие одноклассники на лавочке сидят, тоже ожидают дальнейшего развития событий. Много ли событий на Кунцевском районе?!

Вдруг из-за угла дома в столбе черного дыма и страшного грохота несется ко мне нечто.

Вот такое, только хуже

Это был старенький горбатый запорожец с моим кавалером внутри. Я, девочка из хорошей семьи, не то что на таких раньше не ездила, я таких даже никогда и не видела!

А мне предстояло залезть в утробу этого облезлого чудища, продолжающего извергать клубы дым и даже, как мне со страху показалось, пламя.

Позже этот горе-автомобилист торжественно сообщил всей моей семье, что у него было что-то не так с выхлопной трубой. Так прям и сказал, подсовывая под наши с сестрой брезгливо наморщенные носы перевязанную грязным бинтиком руку: «Обжег об СВОЮ выхлопную трубу, она у меня что-то плохо работает». На что моя сестра, в те свои юные годы язва еще та, скептически заметила: «Лечить тебе надо, Саша, твою трубу, а то к старости еще и не то будет!»

Да, но сколько ни рассуждай, – надо лезть, шофер уже от нетерпения сучит ножками, подпрыгивая на драном дермонтиновом сидении. О, моя юбка! О, моя юность! Ну нет. Женщин нашей семьи так просто не сломать, моя баба Лиза в чапаевском отряде медсестрой была.

И я села, вернее вползла. И мы, оглушая окрестности ревом межпланетных ракет, выдвинулись навстречу новым диким приключениям.

Прямо сериал какой-то получается, «Санта Барбара» или там «Богатые тоже рыдают», хотя у нас это больше было похоже на киноэпопею «Нищим вовсе не до смеха».

Поскольку тряслись мы в этом ящичке для посылок, называемом «Запорожец», прижав колени к ушам и мечтательно глядя вперед.

Ну что будешь делать! Опять в угоду стилистической привлекательности текста завираюсь. Не было там мечтательности, да и где, собственно говоря, вы видели мечтательное содержимое посылки? Александр, решительно выдвинув фиолетовый, подсвеченный свежей щетиной подбородок вперед, неотрывно глядел на дорогу, похоже продвигая этот пепелац вперед исключительно усилием воли. Я же, пользуясь моментом, изящно скосив глаза, стала изучать своего ямщика. Правда, муж утверждает, что я вообще в молодости была косая. Но это он зря. Просто в юности столько всего интересного вокруг, что глаза разъезжаются. Это сейчас, офигев от разнообразия бытия, я тупо смотрю вперед, чтобы, не дай боже, еще какое-нибудь безобразное разнообразие не пробралось в мою жизнь.

Рассматривая данную особь мужеского полу, я даже несколько прищурилась (ой, только сейчас сообразила, что он-то видел! Косая узкоглазая красотко с задранными к длинному носу длинными ногами пытается из этой позиции таращить на него любопытные глазки!

Прищурилась я не из кокетства. Мне никогда бы в голову не пришло прищуриваться, чтобы понравиться, потому что в позиции прищуривания мои невеликие глазки исчезали вовсе и перед обалделым кавалером возникала симпатичная мордочка редкого вида землеройки слепой, прославившейся отсутствием глаз как таковых. Зажмуриться пришлось, так как был слишком лучезарен объект изучения.

Ярко-фиолетовое лицо (у этого брюнета щетина приятного цвета фиолет появлялась через час после бритья) приятно контрастировало с блистательными оранжевыми ботинками. Клетчатая рубашонка, такой же бренд конца 80-ых, как и колбаса за 2.20, радовала глаз. Серенькие брючата, слегка задравшись, демонстрировали всем желающим и нежелающим собранные в гармошку синенькие носочки и худенькие бледные ноги, поросшие густыми черными кудрявыми волосами. Цепкие обезьяньи ручонки крепко сжимали пластмассовый руль, а большие лохматые ушки, казалось, колыхались на ветру.

Столько впечатлений за раз я переварить не могла и обессиленно откинулась на спинку сидения. Обессиленная не менее моего спинка с видимым облегчением упала вниз. Мои прекрасные ноги с еще с большим облегчением отлипли от ушей и рванулись вверх. Теперь на ветру колыхались не только волосатые уши, но и две худые длинные ноги. Водитель, с осуждением глянув на меня, спросил только: «А тебе родители так ездить в машине разрешают?» То есть сразу переложил вину своего креслица на меня. Типо это не оно сломалось, а я сама в томной неге закинула ноги на приборную панель!

Еще бы! Машину-то свою дорогую он давно знает, а меня первый раз видит! Не отвечая хаму, я изящно расположила колени опять параллельно ушам, оправила юбку и приготовилась к худшему.

Говорят, театр начинается с вешалки. Для моего мужа любое помещение начинается с туалета. Теперь, с высоты своего жизненного опыта, я думаю, что таким образом проявлялась обычная самцовая привычка метить территорию. Но тогда я испуганно недоумевала, глядя, как пятый раз проносится передо мной с искаженным гримасой фиолетовым лицом этот меломан-театрал.

«Где тут туалет?! – шипел он в бессильной ярости, нарезая вокруг меня круги. Мне же оставалось только глупо улыбаться и сочувственно пожимать плечами. Это сейчас с высоты моего жизненного опыта я сразу прекращаю этот цирк раскатистым окриком: «Дома поссать не мог?»