Фаза 3 - Оса Эриксдоттер

Роберта. – Я запишу вас в группу добровольцев. Через неделю-другую вас пригласят на магнитно-резонансное сканирование. Испытания начались еще осенью, но набор добровольцев продолжается. Разработчики по-прежнему приглашают пациентов для участия. И знаете что, Гейл? Вам тоже нужна помощь. Дневной стационар, помощь в хозяйстве. Группы поддержки. Вам надо с кем-то разговаривать, делиться. Что бы там ни говорили – это тяжелый диагноз. В одиночку справиться трудно.

Гейл заставила себя улыбнуться. Неужели он решил, что она собирается расплакаться? Ну нет. И никаких групп ей не нужно. Нужно только одно – поскорее начать лечение и перевернуть эту страницу.

Доктор встал. Дал понять: прием закончен.

– Вам позвонят из исследовательской группы и назначат время. Руководит лабораторией доктор Эндрю Нгуен. Блистательный ученый. Клинический центр в Чарлестоун, Нэви-Ярд. Вы ведь живете поблизости?

Гейл тоже поднялась.

– Честнат-Хилл.

– Превосходно. Значит, так… Пройдите в приемную, к вам выйдет медсестра с направлением, выпиской и кое-какими материалами. Дождитесь ее, пожалуйста.

Гейл поблагодарила, одернула юбку, повесила на плечо сумку и протянула руку Роберту. Роберт довольно долго молчал, сохраняя странное выражение лица, потом неохотно встал.

Понимает ли он, что происходит? Стыдится? Или это гримаса отчаяния?

Боже, как же это случилось? Роберт был самым умным мужчиной из всех, кого она встречала. Не было ничего, чего бы он не умел. Перерыл все дела в адвокатском бюро, помнил наизусть все прецеденты, законы, уложения и поправки. Прочитал все книги, которые стоило прочитать. Провез ее по запутанным дорогам в Апеннинах, ни разу не заблудившись. Заказывал ужины из пяти блюд на безукоризненном французском в лучших ресторанах Парижа, при этом так непринужденно, что ни один официант даже не заподозрил, что перед ним не французский гурмэ. Блистательный интеллект. Гейл часто вспоминала игривую шифровку в кроссворде: самый эротичный орган мужчины, четыре буквы. Правильный ответ – мозг. И вот – жалкий, растерянный, непохожий на себя. Не может нарисовать стрелки на часах.

Он же наверняка и сам все понимает.

Понимает ли? Как спросить?

Прожили вместе всю жизнь, все переговорено, но как найти нужные слова, когда он явно не в себе? Апатия, немотивированные припадки гнева, необъяснимые фразы и поступки.

Врач проводил их до двери. Сочувственно глядя в глаза, пожал руку.

– Держитесь!

Чуть ли не каждый ее знакомый, прощаясь, произносил это слово. Держитесь… Жизнь внезапно стала напоминать роман Стивена Кинга.

– Попытаемся…

Они прошли по коридору в комнату ожидания. Гейл надела свою меховую шубку, сняла с вешалки куртку Роберта. Ждать не пришлось – не успели одеться, появилась медсестра и вручила пачку тонких брошюрок. “Десять советов родственникам”, “Жизнь в новых условиях”, “Дневная программа миссии Орхарда: дом вне дома”… Гейл свернула их в трубочку и засунула в сумку.

– Едем домой.

Роберт вяло кивнул и послушно двинулся за ней.

* * *

Было необычно темное и холодное утро. Селия Йенсен повесила свой пепельно-серый английский дафлкот на спинку конторского стула, и стул слегка качнулся назад. Дафлкот она купила в секонд-хенде несколько недель назад. Толстый, из чистой шерсти, уютный капюшон – если верить этикетке, идеально подходит для суровой зимы. Но, очевидно, Новая Англия намного холодней Старой, где сшили это пальто. Селия все время мерзла.

Немного согревшись, сняла и надетую для тепла вязаную кофту, одернула черную футболку. Глянула в зеркало – неплохо. Светлые волосы заплетены в косу, черные джинсы, нарочито брутальные башмаки Dr. Martens, футболка подчеркивает красивую грудь. Селия посмотрела на часы. Где-то, в нормальном мире, солнце наверняка готовится к восходу, а здесь небо серо-фиолетовое, почти свинцовое. Вот-вот опять начнется снегопад. Так, по крайней мере, сказал водитель маршрутки между Массачусетским госпиталем и огромным биомедицинским центром в Нэви-Ярд, когда-то в этом здании помещалась судоверфь. Ну что, господа либералы? Где ваше глобальное потепление? Даже старожилы такого не помнят. К метровым сугробам за эту неделю прибавилась еще пара дециметров. Интересно, сколько надо выпить, чтобы такой рекорд обрадовал? Обычно пустая в рабочее время парковка под окнами ее дома на Бикон-Хилл забита погребенными под снегом машинами. Владельцы отчаялись откапывать. А может, хватает денег на такси. На работу такси, с работы такси – можно разориться.

Надо бы позвонить кому-то – отцу уже не под силу то и дело разгребать снег. Хотя на Кейп-Код выпало не так много снега, как здесь, но, как назло, именно в этом году он не стал устанавливать отвал на садовом пикапе. Вызвать снегоочиститель сейчас или подождать, пока прекратится снегопад? Наверное, лучше подождать – вряд ли отец соберется куда-то выходить. Пусть посидит дома, так спокойнее.

– Доброе утро!

В двери появился Мохаммед. Улыбка такая, что видны все тридцать два белоснежных, идеально ровных зуба. Хотя у Мохаммеда наверняка больше. Тридцать шесть, а может, и все сорок. Волосы мокрые – только что из душа. Все как всегда: сорокаминутная пробежка от дома в Бруклайне, потом душ – и все равно на работе раньше других.

– Где ты видишь утро? – буркнула Селия и с завистью посмотрела на бумажный стаканчик в руке у Мохаммеда. – Мне бы тоже неплохо выпить кофе.

– Сто раз успеешь. Даже перекусить, не только выпить кофе. Пациент придет не раньше восьми.

– А Эндрю уже здесь?

– Внизу, в лаборатории.

– Ты говорил с техником?

– Конечно. – Он вытянулся и отдал честь: – Магнитный резонанс к резонированию готов.

– А радионуклидная лаборатория? Индикатор получили?

– Все готово. Получил и расписался.

– Ты все сделал за меня… спасибо.

– Иди в кафетерий. И сэндвич возьми, не разоришься. – Мохаммед улыбнулся. – Увидимся на пропускном пункте… – он глянул на часы, – без пяти.

Повернулся и исчез.

Мохаммед получил место лаборанта в Гарвардской лаборатории нейродегенеративных заболеваний два года назад. А когда закончились эксперименты на мышах и прибыли первые десять добровольцев, оказалось, что этот парень незаменим – аккуратный, неутомимый, исполнительный. К тому же легкий и спокойный характер. Даже доктор Нгуен относился к нему с симпатией, а это говорит о многом – тех, кто хотя бы раз не поссорился с Нгуеном, можно пересчитать по пальцам. Все было бы хорошо. Но Мохаммед твердо решил: к осени увольняется и поступает на медицинский факультет, учиться на врача. Собственно, никакой новости – он делился планами с самого начала. На скромной должности лаборанта мало кто задерживается. Все так, но Селия то и дело с грустью представляла, как ей будет не хватать этого чудесного парня. Вряд ли они найдут ему полноценную замену. Редкое сочетание: профессионализм и природное дружелюбие. Он стал ей настоящим другом, а широким кругом друзей Селия никак не могла похвастать.

И еще: необычный проект требовал сочетания качеств, которые и