Ранние дела Пуаро - Агата Кристи

На какое-то время он замолчал, нахмурившись. Потом в егоглазах заиграли так хорошо знакомые мне зеленые огоньки.

— Какой же я глупец! На кухне!

— На кухне? — воскликнул я. — Но это невозможно. Ведь тамслуги.

— Совершенно верно. Именно это и скажут девять человек издесяти. И именно по этой причине кухня — идеальное место для тайника. Там полносамой разной утвари. Итак, за мной, на кухню!

Я последовал за ним, хотя отнесся к этой идее весьмаскептически, и стал наблюдать, как Пуаро полностью погрузился в изучениесодержимого корзин для хлеба, принялся простукивать кастрюли и, наконец,засунул голову в газовую духовку. Вскоре мне все это надоело, и я удалилсяобратно в кабинет. Я был убежден, что там, и только там, мы сможем найтитайник. Еще несколько минут я продолжал поиски, а потом, обнаружив, что ужечетверть пятого и, следовательно, скоро начнет светать, снова отправился накухню.

К моему величайшему изумлению, Пуаро влез ногами в корзинудля угля и при этом страшно перепачкал свой светлый костюм. Он состроилгримасу.

— О да, друг мой, это, конечно, не в моей натуре, но чтоподелаешь?

— Не зарыл же Лавингтон его в уголь?

— Если вы возьмете на себя труд заглянуть сюда, то увидите,что я обследую вовсе не уголь.

Тут я разглядел, что на полу за угольной корзиной лежалонесколько поленьев. Пуаро их ловко подхватывал и осматривал со всех сторон.Вдруг он тихо вскрикнул:

— Ваш нож, Гастингс!

Я передал ему нож. Он вонзил его в увесистое полено, инеожиданно оно раскололось на две части. Оказывается, полено было аккуратнораспилено пополам, а в центре выдолблено углубление. Из этого углубления Пуарои извлек маленькую деревянную шкатулку.

— Ловко придумано! — потрясение воскликнул я.

— Спокойнее, Гастингс! Не кричите так громко. Пойдемте, намнадо уйти отсюда, пока не рассвело.

Опустив шкатулку в карман, он ловко выпрыгнул из корзины иотряхнул костюм. Покинув дом через то же окно, мы быстро зашагали понаправлению к Лондону.

— Но какое странное место для тайника! — изумился я. —Полено мог кто угодно сжечь.

— В июле, Гастингс? К тому же оно лежало под грудой другихполеньев. Это очень остроумный тайник. Ага, а вот и такси! Теперь домой, насждет ванная и освежающий сон.

После ночных треволнений я спал долго. Когда почти в час дняя наконец спустился в гостиную, то, к своему изумлению, застал там следующуюкартину. Пуаро сидел, откинувшись на спинку кресла, а перед ним стоялашкатулка. Она была открыта, и Пуаро спокойно читал то самое письмо…

— Она права, эта леди Милисент. Герцог никогда не простил бытакого письма! Оно содержит такие экстравагантные изъявления любви, каких я досих пор не встречал.

— Право же, Пуаро, — возмутился я, — не думаю, что вамследует читать это письмо. Так не делают.

— А вот Эркюль Пуаро именно так и делает, — невозмутимоответил мой друг.

— И еще одно, — сказал я, — думаю, что вы нарушили правилаигры, предъявив официальную карточку Джеппа.

— Но я вовсе не играл ни в какие игры, Гастингс. Ярасследовал дело.

Я пожал плечами. Бессмысленно спорить с подобными взглядамина жизнь.

— Шаги на лестнице, — сказал Пуаро. — Это, должно быть, ледиМилисент.

Тревога и печаль на лице нашей прекрасной клиентки вмигсменилась радостью, когда она увидела шкатулку и письмо, которое Пуаро тут жеей вручил.

— О, мосье Пуаро! Вы просто великолепны! Как вам этоудалось?

— Не совсем законным путем, миледи. Однако не думаю, чтомистер Лавингтон обратится в официальные инстанции. Это ваше письмо, не так ли?

Она пробежала письмо глазами.

— Да. О, как мне вас благодарить! Вы действительноволшебник! Где оно было спрятано?

Пуаро объяснил ей.

— Как вы проницательны! — Она взглянула на шкатулку. — Явозьму ее как сувенир на память.

— Я надеялся, миледи, что вы позволите мне взять ее... тожев качестве сувенира.

— Надеюсь, что смогу прислать вам сувенир получше... в деньмоей свадьбы. Обещаю, что вы не сочтете меня неблагодарной, мосье Пуаро.

— Счастье сослужить вам службу значит для меня гораздобольше, чем чек… Итак, с вашего позволения я оставлю шкатулку себе.

— О нет, мосье Пуаро, она должна быть моей, — со смехомвоскликнула она.

Девушка протянула руку, но Пуаро опередил ее. Он закрылшкатулочку рукой.

— Думаю, что нет. — Тон его изменился.

— Что вы имеете в виду? — Ее голос стал вдруг неприятным ирезким.

— Во всяком случае, позвольте мне осмотреть ее содержимое.Вы, наверное, заметили, что выглядит она гораздо больше, чем есть на самомделе. Такое впечатление, что здесь двойное дно…

Он сделал быстрое неуловимое движение, и через секунду наего ладони лежали четыре больших мерцающих камня и две молочно-белые жемчужины.

— Можно предположить, что это драгоценности, украденныенесколько дней назад на Бонд-стрит, — проговорил Пуаро, — но Джепп скажетточно.

К моему великому изумлению, из спальни Пуаро вышел Джеппсобственной персоной.

— Ваш старинный друг, как я думаю, — прежним любезным тономсказал Пуаро.

— О, Боже праведный, все-таки сцапали! — воскликнула ледиМилисент. Ее манеры разительно изменились. — Ловко, старый черт! — Она смотрелана Пуаро с нескрываемым восхищением.

— Ну, Гретти, дорогуша, — сказал Джепп, — я думаю, на этотраз игра окончена. Подумать только, как скоро мы снова встретились! Мы ужевзяли твоего сообщника, того, что приходил сюда под именем Лавингтона. Что жекасается самого Лавингтона, или Крокера, или Рида, или как там его зовут, то яхотел бы знать: кто из членов вашей шайки пырнул его на днях в Голландии?Решили, что он взял драгоценности с собой, не так ли? А он не взял. Ловко онвас обвел вокруг пальца — спрятал их в собственном доме. Вы, конечно, пыталисьих там найти, но безрезультатно, а затем подключили к делу Пуаро.

— Что, приятно теперь потрепать языком, а? — спросила бывшаяледи Милисент. — Ну-ка, полегче. Я сама пойду. Но вы же не станете утверждать,что я не была похожа на настоящую леди. Манеры и все прочее.