Школа хороших матерей - Джессамин Чан

делает черные стрелки и одевается как девчонка-подросток, держит себя уверенно, чего всегда не хватало Фриде.

Гаст обменивается рукопожатиями с другими мужчинами. Фрида смотрит в пол, ждет. Раньше Гаст закричал бы. Как он делал в те ночи, когда она пряталась в ванной и плакала, вместо того чтобы нянчить ребенка. Но теперь перед нею Новый Гаст. И этот человек нежно обнимает ее, несмотря на ее вину, — Сюзанна и образ жизни без токсинов изменили Гаста, он стал спокойным.

— Гаст, я так виновата.

Он просит Сюзанну подождать снаружи, берет Фриду под руку и ведет назад в светло-зеленую комнату, где садится рядом с ней, берет ее пальцы в свои. Они несколько месяцев не были наедине вдвоем. Она испытывает чувство стыда, потому что хочет его поцелуя. Он красивее, чем она когда-либо заслуживала, — высокий, стройный, мускулистый. В сорок два года его квадратное грубоватое лицо покрыто морщинами от избытка солнца, он, чтобы угодить Сюзанне, отпустил подлиннее свои песочного цвета с проседью волнистые волосы. Теперь он снова похож на того серфера, каким был в юности.

— Очевидно, что случившееся сегодня… — Гаст крепче сжимает ее руки, ей больно.

— Я совсем не спала. Я знаю, это не оправдание. Я думала, с ней ничего не случится за час. Я просто собиралась заскочить на работу и тут же обратно.

— Ну почему ты делаешь такие вещи? Это нехорошо. Ты же не одна ее воспитываешь. Могла бы позвонить мне. Кому-нибудь из нас. Сюзанна могла бы тебе помочь. — Гаст сжимает ее запястья. — Она поедет с нами домой. Посмотри на меня. Ты слушаешь, Фрида? Это серьезно. Копы сказали, что тебя могут лишить попечительства.

— Нет. — Она вырывает руки. Комната вращается.

— Временно, — говорит он. — Детка, ты не дышишь. — Он встряхивает ее за плечо, говорит, чтобы она дышала, но она не может. Если задышит, ее может вырвать.

Она слышит плач по другую сторону двери.

— Могу я? — спрашивает Фрида, и Гаст кивает.

Гарриет на руках Сюзанны. Она дала девочке несколько яблочных долек. Фриду всегда убивает, когда она видит, что Гарриет свободно себя чувствует на руках Сюзанны, даже сегодня, после дня болезни и страха, среди чужих людей. Утром Фрида надела на Гарриет фиолетовую футболку с динозавром, легинсы в полоску и мокасины, но теперь на ней поношенный розовый свитер и джинсики, слишком большие для нее, носки, а туфелек нет.

— Пожалуйста, — говорит Фрида и берет Гарриет у Сюзанны.

Гарриет обхватывает Фриду за шею. Теперь, когда они снова вместе, тело Фриды расслабляется.

— Ты голодненькая? Тебя кормили?

Малышка хлюпает носом. Глаза у нее красные и опухшие. От чужой одежды пахнет плесенью. Фрида представляет себе, как чиновники штата снимают одежду с Гарриет, подгузник, обследуют ее тело. Уж не прикасался ли к ней кто-нибудь ненадлежащим образом? Как она сможет когда-нибудь искупить вину перед своей крошкой? Сколько времени на это уйдет — месяцы, годы, вся жизнь?

— Мама. — Голос Гарриет звучит хрипловато.

Фрида прижимается виском к головке дочери.

— Мамочка так виновата. Тебе какое-то время придется побыть с папочкой и Сью-Сью, хорошо? Извини, детка, ух, как я оплошала. — Она целует Гарриет в ухо. — Тебе все еще больно?

Гарриет кивает.

— Папочка даст тебе лекарство. Обещай, что будешь хорошо себя вести. — Фрида начинает говорить, что они скоро увидятся, но прикусывает язык. Она берет мизинчик Гарриет. — Галактически, — шепчет она. Это их любимая игра, обещание, которое они дают перед сном. «Я обещаю тебе луну и звезды. Я люблю тебя галактически». Она произносит эти слова, когда укладывает Гарриет, эту девочку с таким же, как у ее матери, лунообразным лицом, с такими же двойными веками, печальными очертаниями рта.

Гарриет начинает засыпать на ее плече.

Гаст дергает Фриду за рукав.

— Пора везти ее домой, кормить.

— Подожди немного. — Она держит Гарриет и баюкает ее, целует соленую щеку. Нужно заменить эту ужасную одежду, искупать Гарриет. — Я буду тосковать без тебя ужасно. Люблю тебя, детка. Люблю, люблю, люблю.

Гарриет шевелится, но не отвечает. Фрида в последний раз смотрит на Гарриет, потом закрывает глаза, и Гаст берет ребенка.

* * *

Социальная работница застряла в пробке. Фрида ждет в светло-зеленой комнате. Проходит полчаса. Она звонит Гасту.

— Забыла тебе сказать. Я знаю, вы молочную диету сокращаете, но дай ей, пожалуйста, сегодня на ночь десерт. Я собиралась дать ей мороженое.

Гаст говорит, что они уже поели. Гарриет слишком устала, много есть не хочет. Сюзанна купает ее. Фрида снова извиняется, понимает, что у нее, возможно, начинается год извинений, что она выкопала себе яму, из которой, наверное, никогда не вылезет.

— Когда будешь говорить с ними, держи себя спокойно, — говорит Гаст. — Не сходи с ума. Я уверен, все это скоро кончится.

Она противится желанию сказать: «Я тебя люблю». Она противится желанию поблагодарить его. Она желает ему доброго вечера и начинает расхаживать по комнате. Ей нужно было бы спросить у полицейских, какие соседи их вызвали. Вызвала ли их пожилая пара, у которой на москитных дверях висят выцветшие открытки с изображением папы Иоанна Павла II. Или женщина, живущая по другую сторону забора, коты которой гадят во дворе Фриды. Или пара за стеной спальни, от чьих роскошных стонов она чувствует себя еще более одинокой, чем на самом деле.

Имен их она не знает. Она пыталась здороваться с ними, но, когда она это делает, они ее игнорируют или переходят на другую сторону улицы. В прошлом году Фрида сняла таунхаус на три спальни близ Пасьюнк-сквер. Она единственная не белая в квартале, единственная, кто не прожил здесь несколько десятилетий, единственный арендатор, единственная с маленьким ребенком. Более просторного жилья в срочном порядке найти она не смогла. Ей пришлось просить родителей о совместном подписании договора аренды — тогда еще у нее в Пенсильвании не было работы. Из Западной Филли до ее нынешнего места службы было ближе, но аренда там выходила за возможности ее бюджета. Фиштаун, Белла-Виста, Куин-Виллидж, Градюэйт Хоспитал были слишком дороги. Они переехали сюда из Бруклина, когда Гаста, ландшафтного архитектора, пригласила престижная местная фирма, специализирующаяся на озеленении крыш. Его компания в первую очередь бралась за проекты с экологическим уклоном: восстановление болот, обустройство ливневок. Гаст считал, что в Филли им удастся накопить на покупку дома. К тому же Филадельфия совсем рядом с Нью-Йорком, и они смогут ездить туда, когда им захочется. Она застряла в этом самом маленьком из городков, в которых когда-либо жила, в городе-игрушке, где у нее не было круга поддержки, всего ничего знакомых и ни одного настоящего друга. А теперь из-за совместной опеки