Последнее слово за мной - Татьяна Полякова

— Деньги нужны. Я ведь собралась сюда перебираться, даи перегонять машину в такую даль смысла нет.

— Это точно.

Она убрала мой чемодан в багажник и открыла передние двери.Мы сели, пристегнулись и женщина завела машину.

— А я маме билеты заказывала, — ни с того ни ссего сообщила она. — Мама у меня на юг собралась, в Сочи. Говорит, в маенароду поменьше, купаться она не любит, а загорать в самый раз. — Якивнула, не зная, что ответить на это. — Меня Светланой зовут, —вдруг спохватилась женщина.

— А меня Наташей, — представилась я и добавила:

— Очень приятно.

Она лихо вырулила со стоянки и на весьма приличной скоростипокинула Вокзальную площадь.

— Значит, вас на разведку послали? — через минутупоинтересовалась она. — Устроитесь, а там и семейство переберется?Говорят, в Душанбе неспокойно, русские уезжают.

— Неспокойно, — вздохнула я. — Только все моесемейство — это я.

— Как так? А родители?

— Отца я с пяти лет не видела, даже не знаю, где он.Мама умерла, когда я еще в школе училась. Вот бабушка и забрала меня в Душанбе.Она там во время войны оказалась, в эвакуации, дед погиб, родни ни там, низдесь, вот бабуля и решила не покидать насиженное место. А мама здесь училась изамуж вышла, потом я родилась…

— А что с бабушкой? Умерла?

— Да. Этой зимой, — кивнула я и отвернулась. Япредпочла бы молча смотреть в окно, но получилось бы неприлично: Светланавернула мне сумку, любезно предложила подвезти, так что хочешь не хочешь, аразговор поддерживать надо.

— А по специальности вы кто? — продолжалалюбопытствовать моя спутница.

— В Душанбе работала в аэропорту в таможне.

— Образование высшее?

— Да. Я в Ленинграде училась.

— А чего там не остались?

— Не знаю, — пожала я плечами. — Прежде всегоиз-за бабушки. Она никуда уезжать не хотела, а одну ее не оставишь.

— Но теперь, когда ее нет…

— Мне всегда хотелось сюда вернуться, — уклончивоответила я, надеясь, что больше мне ничего не придется объяснять. Это был городмоего детства, он казался мне необыкновенно красивым, солнечным, светлым, ибыло такое чувство, что только здесь меня непременно поджидает счастье.

— А вы знаете, у меня друг — начальник на местнойтаможне. Если хотите, я с ним поговорю…

— Правда? — не поверила я.

— Конечно. Обещать ничего не могу, с работой сейчассами знаете как, но если будет возможность…

— Спасибо вам, — торопливо поблагодарила я ивсерьез подумала: «Может вправду мне здесь повезет? По-настоящему?»

— Подождите спасибо говорить, — засмеяласьСветлана. — Я еще ничего не сделала. К тому же приятель мой — тот еще тип,работать с ним не сладко…

— Я работы не боюсь, — заверила я. — Аначальство хорошим не бывает, на то оно и начальство, чтобы было кого добрымсловом поминать.

— Это точно, — согласилась она, объехала маленькийкруглый сквер с клумбой в центре и притормозила, а я с волнением узналагостиницу «Заря». За двенадцать лет здание ничуть не изменилось, даже стеныбыли выкрашены в тот же блекло-зеленый цвет, и мокрые подтеки на фасаде тожекак будто остались с прежних времен. — Ну вот, — сказалаСветлана. — Надеюсь, с номером проблем не будет.

— Не будет, — я торопливо кивнула. — Я ужезвонила…

— Что ж, тогда всего доброго. — Она помогла мнедостать чемодан, а потом, вернувшись в машину, записала на листке бумаги номертелефона. — Вот. Позвоните мне, я почти всегда дома. Я художница, мне вашелицо понравилось, очень бы хотелось его нарисовать.

— Спасибо, — должно быть, в сотый раз за двадцатьминут сказала я, помахала рукой и стала подниматься по лестнице, слыша, как замоей спиной заработал мотор «Опеля». Я еще раз оглянулась, и Света, выезжая состоянки, помахала мне в ответ. Вместо безграничной признательности я вдругпочувствовала странное облегчение и самой себе попеняла: "Бабушка былаправа, ты дичаешь: поговоришь с человеком несколько минут и уже норовишьпоглубже в нору забиться.

Дремучий ты человек, Наташка". Дремучий или нет, но вобществе я в самом деле не очень нуждалась, на работе было шумно, людно,постоянное напряжение, оттого дома хотелось тишины и одиночества. Ситуация вДушанбе в последние годы к поздним прогулкам по городу не располагала, общениес друзьями в основном сводилось к болтовне по телефону…

Холл гостиницы выглядел пустынно, в углу, возле окна, сиделидвое мужчин в форме летчиков, возле газетного лотка стояли женщины, что-торазглядывая, а администратор за стойкой откровенно скучала. Может, поэтому мнеона обрадовалась и, пока я заполняла бланк, приветливо улыбалась.

Я получила одноместный номер на третьем этаже. Помнится,когда-то эта гостиница считалась лучшей в городе, по фасаду вечерами вспыхиваланеоновая надпись «Интурист», но, как видно, все это осталось в прошлом. Номер,в котором я оказалась через несколько минут, наводил на мысль не об интуристах,а о тщете всего сущего… Обои на стенах давно выцвели и лишились первоначальногорисунка, остались только нелепые разводы коричневого цвета, коврик на полупротерся до дыр. Стандартный набор мебели: кровать с розовым покрывалом,кресло, стол, шаткая тумбочка, а на ней цветной «Рекорд», по виду мой ровесник.

Кран в ванной подтекал, вместо туалетной бумаги —старательно нарезанные кем-то листы «для заметок».

— Чудеса, — покачала я головой, глядя на этодостижение гостиничного сервиса, и добавила громко:

— Ты ведь и не надеялась, что тебя здесь ждут все благаземные и принц-красавец на белом коне в придачу.

Насвистывая, я включила горячую воду и, пока ванна наполнялась,разобрала вещи. Вешалок в шкафу оказалось только три, и это неожиданноразвеселило.

Чемодан опустел, а гостиничный номер моими стараниямиприобрел более-менее жилой вид.

Минут пятнадцать я блаженствовала в ванной, затем, посетивгладильную комнату, облачилась в свой лучший костюм, наспех перекусила вближайшем кафе и отправилась бродить по городу. Он показался мне необыкновеннокрасивым, на душе было легко, хотелось беспричинно смеяться. Вернулась япоздно, когда на улицах почти не осталось прохожих, а пустые троллейбусыпроносились мимо, торопясь к конечной остановке.