Мертвая земля - К. Дж. Сэнсом

Тем не менее повстанцы имели свободный доступ в город, и некоторые джентльмены, находившиеся у них в плену, были переведены в Нориджский замок[131]. Несомненно, в середине июля, когда в Норидж прибыл епископ Мэтью Паркер, жители лагеря имели право разгуливать по городу[132].

В середине июля радикально настроенный нориджский священник Томас Коннерс получил разрешение дважды в день обращаться к повстанцам с проповедью. Его ярый евангелический протестантизм, равно как и религиозные реформы, к которым он призывал, не вызывал в лагере ни малейшего возмущения. Согласно предположению Гринвуда, жители Норфолка в большинстве своем безропотно приняли Реформацию, хотя и не желали ее[133]. Подобные настроения вполне соответствовали стратегии маусхолдских лидеров, всячески подчеркивающих, что они не являются мятежниками, ибо хранят верность королю и хотят помочь ему в осуществлении задуманных аграрных реформ. Кетт и некоторые его сподвижники могли быть убежденными евангелистами, но про обитателей лагеря в целом это вряд ли можно сказать. Впрочем, наверняка многие повстанцы враждебно относились к традиционной религии, связывая ее с именем ненавистного герцога Норфолка.

Финансирование лагеря

Поначалу жители лагеря получали провизию у жителей близлежащих деревень и насильственно реквизировали ее в поместьях крупных землевладельцев. Позднее, после того как повстанцы завладели Нориджем, они изъяли оружие и деньги у состоятельных жителей города. Тем не менее представляется весьма сомнительным, что в течение семи недель это были единственные источники существования для 8000, а то и 9000 человек. Разумеется, повстанцы не могли разом съесть 20 000 овец, о которых упоминает Саутвелл. Всех овец, а также коров и прочих животных, уцелевших после бурных пиршеств, которым жители лагеря предавались в первые дни, скорее всего, поместили в загоны, дабы забивать по мере надобности. На Маусхолдском холме места для этого вполне хватало. В «Мертвой земле» я не раз упоминаю о том, что в лагере имелись загоны для скота и лошадей.

В исследовании Дайармейд Маккалок упоминаются еще два возможных источника финансирования – архиепископ Рагге и сэр Ричард Саутвелл. Несмотря на то что оба являлись заклятыми врагами религиозных и политических реформ, они, несомненно, вступали в контакт с Кеттом[134]. Обстоятельства встречи предводителя повстанцев с Рагге остаются неизвестными. Однако можно предположить, что архиепископ предложил Роберту Кетту крупную денежную сумму взамен на обещание не трогать епархиальное имущество и земли, а также его собственные владения. Как известно, после подавления восстания Рагге был с позором лишен своего высокого поста.

Еще более любопытной представляется линия поведения, которую избрал сэр Ричард Саутвелл, являвшийся, как уже упоминалось, кандидатом в члены Тайного совета. Жестокий и безжалостный человек, владелец множества незаконно огороженных пастбищ, он пользовался в Норфолке до крайности дурной славой. В 1546 году, во время суда над своим бывшим патроном, герцогом Норфолком, и его сыном, графом Сурреем, Саутвелл был одним из главных свидетелей обвинения. Как уже говорилось, он являлся управляющим владениями леди Марии и продолжал служить ей после того, как она стала королевой.

Во время всех восстаний самый влиятельный человек в графстве неизменно вступал с мятежниками в переговоры, пытаясь уговорить их разойтись по домам или хотя бы достичь определенных соглашений. После казни герцога Норфолка самой крупной политической фигурой в графстве, несомненно, являлся Саутвелл. После подавления восстания он был обвинен в том, что передал бунтовщикам 500 фунтов (в пересчете на нынешние деньги это составляет приблизительно 250 000 фунтов). Ни в одном другом лагере повстанцев не пытались подкупить, пустив в ход столь крупную сумму. Хотя капитан Кетт принял деньги, Маусхолдский лагерь, разумеется, не был распущен. После восстания Саутвелла заключили в Тауэр и приговорили к штрафу в 500 фунтов за то, что он «своей собственной рукой подписал воззвание, подстрекающее к мятежу»[135]. Как правило, подобные действия объявлялись государственной изменой и карались смертной казнью, но Саутвелл, по своему обыкновению, вышел сухим из воды.

В «Мертвой земле» я придерживаюсь версии, согласно которой Саутвелл передал Кетту деньги при личной встрече в обмен на обещание оставить в неприкосновенности его огромные овечьи стада, а также земли леди Марии. В первые дни восстания в окрестностях Кеннингхолла было уничтожено несколько пастбищ, однако старшую дочь Генриха никто так и не побеспокоил. Хотя огонь мятежа бушевал поблизости от ее владений, она мирно провела в своей резиденции все лето. Интересно было бы выяснить, какая участь постигла во время восстания поместья Саутвелла.

Итак, если, согласно моим предположениям, у повстанцев имелись деньги, то где они могли их тратить? Этот вопрос влечет за собой другой: продолжал ли нориджский рынок, сердце экономики города, функционировать во время восстания? Полагаю, рынок своей деятельности не прекращал; лишившись возможности продавать товары, нориджские купцы и ремесленники оказались бы в весьма стесненных обстоятельствах. Повстанцам не было никакого резона закрывать рынок, напротив, в их интересах было позволять ему работать. Деньги, которыми располагали жители лагеря, они могли тратить на приобретение товаров первой необходимости – свечей, обуви, одежды и, разумеется, прежде всего съестных припасов и продуктов, необходимых для пивоварения. После того как город был захвачен правительственными войсками, обитатели Маусхолдского холма были отрезаны от рынка и фактически оказались в блокаде. Возможно, именно это обстоятельство вынудило их дать в конце августа сражение, речь о котором пойдет ниже.

Бытовая жизнь лагеря

Пытаясь понять, что представлял собой ежедневный быт обитателей Маусхолдского холма, приходится призывать на помощь воображение. Тем не менее я старался основывать свои описания на тех немногочисленных сведениях, которые предоставляют исторические источники, а также на том, что нам известно о бытовом укладе и досуге простолюдинов эпохи Тюдоров.