Коварная одержимость - Киа Кэррингтон-Рассел

— Большинство людей, которые боятся за свою жизнь, как правило, пытаются сбежать. Ты сама во всем виновата, Ара. Тебе следовало уехать из города в тот момент, когда ты перешла мне дорогу.

Она вызывающе хмурит брови и надувает губы.

— Я тебя не боюсь.

— А следовало бы, — говорю я, подходя к двери и открывая ее. Лоренцо стоит на страже снаружи. Из клуба доносится музыка. Я снимаю пиджак и бросаю его ей. Она ловит его с растерянным видом. — Чтобы прикрыть следы на шее.

Она испуганно оглядывается в зеркало. Синяков не будет так быстро. В отличие от ее ягодиц.

— И если не пойдешь по-хорошему, я закину тебя на плечо и унесу сам.

— Ты не посмеешь! — Огрызается она в ответ, неохотно натягивая мою куртку и подтягивая ее к шее. Я бросаю на нее многозначительный взгляд.

— Уж к этому моменту ты должна была понять, что я всегда сдерживаю обещания, милая.

23

Не ожидала, что пентхаус главы итальянской мафии окажется таким… обычным. Да, роскошным, но где кровожадные детали интерьера… ну, хотя бы, не знаю, чьи-нибудь головы на стене.

Квартира безупречна. Теплые, древесные тона, все будто создано для комфорта. Она большая… слишком большая для человека, который живет один. Хотя, оглядываясь на Лоренцо, я понимаю, что Лука, возможно, никогда не бывает по-настоящему один. Вряд ли он сам готовит или убирает. Скорее всего, единственное, что он делает собственноручно, — пачкает руки кровью. Ему это явно доставляет удовольствие.

Спускаюсь на три ступеньки в комнату отдыха, с панорамными окнами с видом на Центральный парк. Как-то странно оказаться здесь по его приглашению. Я знала его адрес, знала, что он часто бывает в этой квартире, но никогда не думала, что смогу так просто войти… Очевидная проверка.

— Можешь идти, Лоренцо, — говорит Лука. Громила-охранник колеблется, словно не знает, стоит ли оставлять нас. Судя по всему, мы в квартире одни. Приятно, что хотя бы его личный телохранитель считает меня угрозой. — Убедись, что ее подруги добрались домой.

Я хмурюсь, глядя вслед Лоренцо, который уважительно кивает и уходит.

— Почему ты попросил его об этом? — Спрашиваю, плотнее запахивая на себе его пиджак. Как только осознаю, что делаю, тут же сбрасываю его. Он слишком велик для меня, доходит до колен и пахнет, как он. Теперь и я пахну им.

— Ты ведь переживаешь за них, не так ли? — Он протягивает мне бокал с красным вином. Я отказываюсь. После поездки мне нужно больше свежего воздуха, чтобы протрезветь.

Я уже написала подругам, что уехала, и попросила их тоже сообщить, когда они будут дома. Я смотрю на телефон — ответа все еще нет, а время уже за два ночи.

Лука подходит ближе и поднимает мое лицо за подбородок, внимательно изучая.

— Следы почти прошли, но, боюсь, ты еще несколько дней не сможешь нормально сидеть.

Щеки вспыхивают. Я действительно позволила ему отшлепать меня и обмотать ремень вокруг горла. Хуже того? Мне понравилось. Я теперь такая же ненормальная, как он?

— Давай приведем тебя в порядок, — говорит он, нежно беря меня за руку. Я удивлена его бережному прикосновению, когда он ведет меня по коридору, через спальню, мимо кровати с массивными деревянными столбами. Когда мы заходим в ванную, я вижу, что ванна наполнена горячей водой, от которой идет пар.

— Что это значит? — Спрашиваю я, вырывая руку из его.

— Я попросил горничную подготовить ванну к нашему приезду, — отвечает он. — А еще заказал твою любимую уходовую косметику, крем и кое-что, во что ты сможешь переодеться.

Мое лицо вытягивается.

— Ну да, совсем не жутко, — говорю я, закатив глаза.

— И это ты мне говоришь, — мрачно отзывается он, проверяя воду. — А теперь — раздевайся.

Я точно спятила. Глядя на огни ночного Центрального парка за окном, пытаюсь понять, как оказалась здесь, из всех мест в этом городе?

— Что за извращенную игру ты затеял?

Он садится на край ванны и тяжело вздыхает:

— Ты пахнешь потом и чужими руками, меня бесит чужой запах. Кроме того, я хочу смыть сперму с твоих ног, чтобы потом заменить ее.

Я стискиваю зубы. Его слова все еще шокируют — грубые, циничные, собственнические.

— Я не буду твоей игрушкой только потому, что ты так решил.

Он встает, уголки его губ подергиваются в зловещей улыбке. В полумраке выделяются острые скулы и припухшие губы, еще помнящие мои укусы и жадные поцелуи. Он прижимает меня к раковине, опирается руками по обе стороны.

— Тебе ведь нужен тот, кто будет шептать сладости на ушко. Кто-то хороший.

Я фыркаю от смеха:

— Серьезно? Ты пытаешься быть… милым?

Он равнодушно пожимает плечами:

— Скорее, эгоистичным. А теперь сними свое платье, пока я сам его не снял.

У меня перехватывает дыхание. Что, если он просто утопит меня, как трофей?

— Нет, я не собираюсь топить тебя в своей ванне, — насмешливо говорит он. Я содрогаюсь от мысли, что он только что прочитал мои мысли, или от осознания, что стала для него абсолютно прозрачной.

Лука опускается на колени, и я вздрагиваю, когда он бережно начинает расстегивать ремешок на моей туфельке. Почти комично видеть огромного мужчину, который возится с маленьким ремешком. Он снимает первую туфельку и аккуратно откладывает в сторону.

Слегка сбитая с толку, я все-таки расстегиваю платье. Взглянув в зеркало, замечаю два синяка на своей заднице. Ого. Тогда было больно… но и приятно. Видеть его отметины — почти нереально, напоминание о том, что его жестокость скрыта под оболочкой, всегда готовая проявиться.

Я выскальзываю из второй туфли, чувствуя себя почти обнаженной, когда он поднимает взгляд и смотрит на меня из-под густых ресниц. Я стала ниже без каблуков и теперь вынуждена задирать голову, чтобы встретиться с ним взглядом.

Кажется, он борется с собой. Я вижу огонь желания в его глазах, но он делает шаг назад и, прочистив горло, указывает на ванну.

— Я не собираюсь тебя топить, — добавляет он, поднимая бокал с вином и делая глоток. — Сейчас принесу тебе воды. Когда вернусь, ты должна быть в ванной.

Он закрывает дверь, оставляя меня одну. Я жду, когда из-за угла кто-нибудь выскочит, но ничего не происходит. Вглядываюсь в зеркало, будто вижу себя впервые. Небольшие синяки от его цепких рук остались на теле. Провожу пальцем, чувствуя остатки прикосновений, его и своих.

Неужели я совсем свихнулась, переспав с этим мужчиной? Да, я на таблетках, но они ведь не панацея.

Опускаюсь в ванну, горячая вода обжигает кожу. Ванна глубокая, и