На суше и на море - Збигнев Крушиньский

Парадокс нашего положения состоял в том, что прошлое, которое по идее должно было окрылять нас, действовало нам во вред и от него надо было откреститься, но сделать это так, чтобы не задеть прежних союзников. За несколько минут я набросал покаянный текст, адресованный жертвам прежней системы, позже слово в слово произнесенный перед обеими палатами парламента. Историки могут сколько угодно заниматься его анализом, но ключ находится скорее в руках фонетиков, поскольку этот документ был лишь звукоиспусканием. Мы пошли по пути повышения тона; толпа, она ведь интонацию воспринимает.

Обелим прошлое — те, кто думает, что у них получится насмеяться над моим слоганом с помощью анноминации, грубо ошибаются. Пусть наш исходный пункт был негативным, зато на его реверсе мы смогли отчеканить свой предвыборный лозунг, не оставив оппонентам свободы маневра. Нашим союзникам мы дали слоган, а противникам, точно кляп в рот, воткнули этот антислоган, выбивая из их рук более опасные аргументы. Автор и того и другого — я.

Впрочем, не стоит переоценивать значения лозунгов, даже таких удачных, как наши. Решающую роль играет телевидение: если спросить живущих в деревне, за кого они будут голосовать, ответят, что за диктора, потому что он что-то там говорит. Это ничего, что диктор не выставляет свою кандидатуру. Чтобы победить, достаточно было бы устроиться в новостной программе в качестве рта, перемалывающего последние известия, или в прогнозе идущей с Азорских островов погоды. К сожалению, телевидение щедро к актерам, прозябающим в сериалах, а кандидатам на выборах время отпускается в аптечных дозах.

Поэтому по длительном размышлении мы обратились к эстрадным артистам, которые, впрочем, без царя в голове. Шаг, не лишенный риска, ибо душа художника поет, когда хочет, особенно после спиртного, без которого трудно обойтись. Мы выехали в турне по стране двумя автобусами: в одном — Кандидат со штабом, во втором — шансонье, музыканты и престидижитаторы. Тем временем в интересах момента я был вынужден оставить на своем письменном столе те самые термоизоляционные материалы, которые не горят, и другую текущую работу, распихав что можно по сотрудникам. В этот момент мы потеряли двух важных клиентов, но я уверен, что, когда утихнут скандалы и будет сведен баланс, они к нам вернутся.

Я открыл для себя новую страну, с трудноопределимой покупательной способностью, некую территорию, в данный момент заселенную электоратом, который, однако, со временем мы сумеем распихать по целевым группам. Мы ездили по городишкам, не брезгуя даже десятитысячниками. В воеводских городах ждало телевидение, а передвижная студия посылала концерты в эфир. В пожарных депо мы заливали жажду общения с народом. Мы открывали тминные амбулатории, обслуживали народные гулянья. Кандидат плясал, даже если едва держался на ногах. Избирателей переполнял энтузиазм, а наша кривая ползла вверх.

Ночами мы сидели над текстами очередных импровизаций, перемещая акценты, подстраиваясь под реакцию, с которой сталкивались по ходу дела. На сон оставалось всего несколько часов, в которые мне так и не удавалось заснуть, потому что бессонница любит собираться в кучу и возводить себя в степень. В такие моменты я выходил бродить по полю, как во времена моей молодости, с той лишь разницей, что чаще, чем черные дрозды, теперь попадались летучие мыши, гнездящиеся по сараям, безголосые и смело пролетавшие прямо над моей головой. Иногда на фоне неба пропечатывалась неясыть, за отсутствием совы являвшая собою мозг ночи. Светало, и дела продвигались еще на один день вперед.

Мы ожидали гнусных нападок со стороны наших противников. Кандидат оказывается засвеченным, как фотопленка, которую из темноты вытащили на свет. Все, что при других обстоятельствах является всего лишь пигментом, придающим ту или иную окраску образу, здесь становится угрозой, опасно проступая из-под камуфляжа. Не сданные вовремя экзамены, неоплаченные штрафы, полученные за парковку под запрещающим знаком, давние любовницы, на которых внезапно нахлынули прежние чувства в связи с воспоминаниями о много лет назад прерванной беременности, квартира, устроенная для сына без документов, подтверждающих оплату, налоговая декларация, в которой не хватает нескольких скрепок, отец, имеющий банковский счет за границей, поскольку ответственность распространяется также на родителей и дедушек, пробегая через поколения, так что в новом свете предстает даже убийство Авеля (Господи, не допусти какого-нибудь ответвления в сторону ашкенази!), — словом, жизнь во всех ее проявлениях представляет смертельную угрозу для Кандидата.

Я советовал ничего насильно не затушевывать, потому что даже компьютерная обработка картинки имеет свою пропускную способность; можно изменить детали, но никто не покусится на целое и не станет из коня делать альбатроса, если не захочет ставить себя под удар гибрида. В этом единственном пункте меня не послушались, и урон, нанесенный аферой вокруг фонда прежней молодежной организации, чуть было не ударил по избирательной урне. Надо было сразу признаться. Во-первых, эти люди сегодня взрослые (да и тогда они уже были таковыми) и составляют ядро аппарата. Нельзя откалываться от ядра. Во-вторых, тогда все финансировали по единой схеме: спорт, шахты, дефицит в торговле с соседями, реконструкцию памятников архитектуры, детские сады, рыбное хозяйство и строительство, оборону и транспорт — потому что одна была касса и один главбух. Открещиваясь от этих денег, мы дали оппонентам в руки оружие, которым они могли бы разнести нас в пух и прах, тем более что мы уже успели отколоться от ядра. Нам нечего стыдиться, и, по сути, эти инвестиции, пусть даже не совсем прибыльные, были лишь трамплином для новой системы, чего не понимают те, кто обвиняет нас в том, что мы плелись в хвосте.

К счастью, выяснилась правда об избирательных фондах противной стороны — кто хочет, пусть верит в случайность. Превратившиеся в бухгалтерские отчеты, газеты жонглировали цифрами, дополнительно выросшими благодаря пересчетам туда и обратно, на новые деньги, потому что деноминация затронула не только язык ценностей, таких, как солидарность и верность, но также и финансы. Наши кривые выровнялись.

Все решали теледебаты. Не хотел бы присваивать себе не своих заслуг, а потому должен честно сказать, что колоссально помогли нам наши конкуренты. Контркандидат пришел одетый в пиджак в мелкую клетку, дававший блики на экране, чего не выдержит никакой кинескоп. Он выглядел плохо выспавшимся. Кашлял. Перебивал нас. Мы, собственно говоря, могли даже не отвечать, лишь присутствовать, излучая ультрамарин.

По мониторам я следил за своим произведением, которое, как всем казалось, идет вживую, а по сути, оно было доведенно до совершенства не хуже любой коммерческой рекламы. Я смотрел на роговую оправу очков, выбранную среди сотен образцов и проверенную на презентационной репетиции, на усы, которые я велел ему подстричь так, чтобы производили впечатление ухоженности, на не лишенную ребяческого очарования маленькую расщелинку между зубами, отрегулированную до микрона, на рот, в котором растаял бы не только шоколад, но и горькие пилюли.

Результаты известны всем: одиннадцать миллионов семьсот тысяч пятьсот семьдесят два голоса, не считая испорченных бюллетеней, из которых большинство было отдано за нас.