Ложная красота - Наталья Кочетова

— Да не волнуйтесь вы так, Лилия. Все будет хорошо. Небольшое сотрясение, организм молодой, быстро оправится. — Успокаивающе поглаживая плечи женщины, сказал врач.

У меня в животе будто ледяная яма образовалась, куда, ухнув, тут же скатилось сердце. Твою мать, сотрясение… все-таки сотрясение… Какой же я идиот… Блядь. Какой идиот.

Женщина громко всхлипнула и вытерла слезы пальцами.

— Да… да… вы скажите, что нужно… я все куплю… все, что нужно. — Сквозь судорожные всхлипы с трудом проговорила женщина.

— Да, конечно. Не волнуйтесь, Полина будет обеспечена всем необходимым. Пока она останется у нас… на недельку, не больше. А вы поезжайте домой… — Сказал врач, и перевел взгляд на меня, посмотрев поверх очков. — И вы, молодой человек, тоже, отправляйтесь домой. Завтра… завтра приходите. Мы оформим Полину в палату, ей сейчас нужен покой.

Я не кивнул и ничего не сказал в ответ. Мужчина поправил очки и, пожелав женщине доброй ночи, скрылся за дверью своего кабинета.

Женщина, проследив за врачом, вдруг напряглась всем телом и медленно обернулась через плечо ко мне. Громко втянув ноздрями воздух, врезалась полосующим взглядом в мое лицо. Как лезвием.

— Ты… — Злобно, даже зловеще сверкнув глазами, выдохнула женщина. — Это ты! Ты… мою Полину…. довел до такого… После того, что она пережила!.. — Надвигаясь на меня, шипела мать Полины. — Да я тебя… я тебя засужу… ты… бессовестный, бестолковый мальчишка… у тебя же нет… даже образования необходимого… ты же не имел права… я тебя… я тебя посажу… — Срываясь на шепот, сбиваясь от кроющей ее злости, выплевывала женщина, подойдя в плотную и на каждое обрывочное предложение тыкая тонким пальцем в мою грудь.

Я стоял не шелохнувшись. Теперь я мог хорошо ее разглядеть, и заметил необычайно сильное сходство с моим Пришельцем. Тот же разрез глаз, тот же цвет волос, такая же смуглая кожа. Женщина была очень красивой, и искривленный в злобе рот и налитые кровью глаза, не портили ее красоты. Она была почти такой же красивой как Полина, только старше. Хотя и ее возраст выдавали разве что мелкие морщинки вокруг глаз. Она была ухоженной, холеной женщиной. Одетая с иголочки, с идеальным макияжем, который не смогли смыть слезы, с царственной осанкой и гордо поднятой головой. Пожалуй, это тоже отличало ее от дочери. Движения, осанка и походка Полины были другими, она двигалась, одевалась и вела себя так, словно хотела быть незаметной. Словно хотела слиться с толпой. Как будто это было возможно…

Женщина продолжала что-то кричать, сыпать угрозами и проклятиями. Но я не слушал. Что мне ее злость? Меня самого от злости и чувства вины захлестывало так, что хотелось застрелиться. Что мне ее угрозы? Я и сам себя готов был наказать, знать бы только как, знать бы только, что было бы по-настоящему эффективной мерой, чтобы моей тупой голове больше неповадно было генерировать такие, блядь, гениальные идеи, как сегодня.

— Делайте, что считаете нужным. — Оборвал я женщину на полуслове. Обессиленно опустив плечи, бросил на ее возмущенное лицо последний взгляд, развернулся на пятках и отправился на выход. Она что-то еще кричала мне вслед, но закрывшаяся дверь отрезала ее голос от меня.

Я отправился домой, мне необходимо было побыть одному, чтобы вдоволь себя поругать и утопиться в таких захватывающих ощущениях, как чувство вины и ненависть к себе, но и тут меня постигла неудача: открыв дверь, я наткнулся на стоящий на пороге неразобранный чемодан брата. Сам Ваня, развалившись на диване, тыкал пальцами в пульт телевизора, не обращая внимания на мое появление.

— Что ты здесь делаешь? Ты почему приехал? — Спросил я, скидывая кроссовки, и устало опускаясь рядом с ним на диван.

Брат нехотя оторвал глаза от телека и, вскользь глянув на меня, снова устремил глаза в экран.

— Каникулы. — Просто ответил Ваня, и закинул в рот шоколадную конфету.

Я нахмурился, взглянув на полупустую коробку, валяющуюся у него под рукой. Он никогда не был сладкоежкой, всегда соблюдал режим и правильное питание. Даже когда уже не было необходимости, когда спортивное будущее из-за травмы для него померкло, он все равно придерживался своих правил, как-то по привычке, автоматически.

— Ты же собирался устроиться на подработку? Получить практику у… — Поморщился я, стараясь вспомнить имя, — у какого-то юриста…

— А… в жопу… — Просто ответил Ваня и снова потянулся за конфетой.

Я наблюдал, как он, уставившись стеклянными глазами в экран, и продолжал так же тупо клацать кнопки, и едва сдерживал себя чтобы не подойди и не встряхнуть его как следует. «В жопу». Да что за черт?

— Что происходит? — Тихо спросил я не выдержав. Продолжил непонимающе вглядываться в профиль брата, словно хотел прочесть его мысли, но тому было плевать на мои потуги, он слегка пожал плечами и даже не взглянул в мою сторону. — Иван! — Повысил я голос, добавляя ему жесткости.

Брат слегка дернулся. Он терпеть не мог, когда его называли полным именем. Иван. Так звала его только мама, когда-то очень давно, в детстве, и только тогда, когда за этим «Иван» должно было последовать либо наказание, либо допрос. Допрос с пристрастием, и всегда на тему «признайся честно, что натворил Игнат». Да и наказание ему в основном доставалось несправедливо, и почти всегда из-за меня. Но он никогда не жаловался, никогда не выдавал меня, не винил. Он был за меня горой. Так же, как и я за него. Наш тандем был неразлучим. Наша дружба была нерушима. Как же давно это было… И как же мне этого не хватало…

Брат наконец соизволил повернуть ко мне лицо. Окинул безразличным взглядом. И я снова заметил расширенные зрачки и покрасневшие белки глаз, слегка плывущий взгляд, и мои руки сами собой сжались в кулаки.

— А что происходит? — Спросил Ваня, поджав губы.

А что происходит. Да ничего. Все просто супер! Я чуть не заорал на него и непонятно как сдержался. Я даже не знал, как оформить в слова свои ощущения. Мне казалось, что все катится в тартарары. Мне казалось, что мой брат, мой ответственный, целеустремленный, полный амбиций, серьезно настроенный брат, превращается в тупого, ленивого бездельника, деграданта и наркомана. Он же не такой. Он совсем не такой. Мне всегда казалось, что его нельзя сломать. Он всегда был сильным. Он всегда был сильнее меня, более рассудительным, зрелым, что ли. Даже после аварии, когда я забросил все свои занятия, забил на все свои увлечения, учебу и интересы, и просто бесцельно существовал, Ваня оставался собран и решителен. Он не мог продолжать тренироваться и планировать желанное спортивное будущее, но он не сдался. Он бросил все силы на восстановление покалеченной ноги, сосредоточился на учебе и, казалось, построил в своей голове новый план, новый путь.

У него была лишь одна слабость. Кира. Девушка, которая никогда не принадлежала ему, да и не могла принадлежать.

Да неужели все из-за нее? Все из-за… любви? Из-за дурацкой неразделенной любви?!

— Ты собирался работать. Ну… с этим, как там его… важной шишкой… адвокатом. Ты был серьезно настроен. Бегал к нему, просился, а теперь вот так просто… «в жопу»? — Начал я объяснять, на что брат лишь фыркнул и взмахнул рукой.