Ложная красота - Наталья Кочетова

Я снова шумно выдохнула, сильнее обхватывая канат и подернув плечами, сбрасывая странное ощущение.

— Подтянись вверх. Вот так. — Сказал Игнат, подсаживая меня на канат, затем отпустил, лишь слегка придерживая рукой ниже лопатки. — Согни ноги и зажимай трос между пяткой одной ноги и носком другой. Да, правильно. — Отозвался Игнат, когда я выполнила его указания. — Теперь нужно выпрямить ноги и одновременно подтянуться на руках.

Я попыталась сделать так, как он говорит. Собрав в кулак все свое мужество и напрягшись всем телом, стала делать рваные толчки вверх. Со стороны я выглядела, наверное, очень комично, но прямо сейчас меня мало беспокоило то, как я выгляжу со стороны, я была сосредоточена лишь на том, чтобы задействовать нужные мышцы, и не дать страху взять надо мной верх.

Кое-как, кряхтя и болтаясь, мне удалось немного подняться. Всего пару сантиметров, наверное, но я победоносно улыбнулась. Получается!

Первый рывок дался тяжелее, чем последующие, чем выше я поднималась, тем легче мне давалось это задание. Не так уж и сложна техника лазанья по канату. Пыхтя, сопя и отклячивая зад, я поднималась все выше и выше, фиксируя внимание лишь на правильности своих движений и силе захвата. Даже не знаю, сколько прошло времени, когда, вдруг откуда-то далеко снизу донесся голос Игната.

— Отлично. — Я тут же замерла. Слишком издалека звучал его голос. Неужели я поднялась так высоко? Неужели мне удалось так легко?.. Посмотрела вверх: потолок был уже совсем близко. Затем перевела взгляд вниз. Но лучше бы я этого не делала.

Я не знала, насколько я высоко, я не знала, как далеко пол, возможно, не более двух метров. Высота… высота… второго этажа. Меня обдало удушливым жаром, и комната тут же начала кружиться.

— О Боже. — Прошептала я, чувствуя, как спина покрывается холодным потом, руки начинают дрожать, и все еще глядя вниз, я начала судорожно хватать ртом воздух. Только не это.

Нет. Только не сейчас. Только не на высоте. Слишком опасно. Нельзя. Успокойся. Пожалуйста, успокойся. — Уговаривала я себя, отчаянно борясь с головокружением и нахлынувшей дрожью в теле. Но это было бесполезно. Страх, словно скользкая ядовитая змея, уже скользил по моему позвоночнику, вверх, все выше и выше, к затылку, отключал разум, критическое мышление и логику.

— Полина? — Послышался удивленный голос Игната. — Что такое?

Я не могла ответить, страх сковал горло спазмом, все, что я могла — это тупо смотреть вниз и отмечать как все сильнее вращается зал.

— Полина? — Снова подал голос Игнат, но теперь в его голосе слышалось беспокойство. — Ты в порядке?

Я открыла рот, но не смогла произнести ни звука, только помотала головой.

— Так, успокойся. Спускайся. Аккуратно, медленно. Те же действия… только вниз. Руки поочередно… нижний хват… Ногами скользящие движения…

Его слова доносились до меня издалека, с трудом пробиваясь через грохочущий в ушах пульс. Комната раскачивалась с такой силой, что меня начинало тошнить. Горло, схваченное болезненным спазмом, почти не пропускало воздух. Тело онемело и похолодело, точно неживое. Руки оцепенели, и я просто не могла разжать пальцы.

Игнат что-то говорил, а может даже кричал, но я уже не могла разобрать слов. Я больше ничего не слышала, не чувствовала тела, рук, ног. Больше не могла контролировать что-либо, бороться с тошнотой и этим адским вращением обезумевшей мельницы в моих глазах. Я медленно закрыла глаза. Мои руки обессиленно разжались.

Игнат

Я и не подозревал, что могу так сильно бояться. Хотя, что? Бояться? Да это вообще не то слово! Оно не выражает и сотой доли того ужаса, что меня накрыл, после того как тело Полины, будто обескровленное, неживое, соприкоснулось с полом. После того как увидел ее распахнутые остекленевшие глаза, выгибающуюся в бесполезных попытках ухватить воздух грудную клетку, и открытый в беззвучном крике рот.

Я забыл, что можно так сильно за кого-то бояться. Я забыл, как сильно может резать нутро чувство вины, будто острыми ножами, на части, на куски. Распиливая, раскалывая, перемалывая, убивая.

Как я мог это забыть, посылая девчонку на канат, зная о ее безумном страхе высоты, зная о ее панических атаках? Как я мог забыть, что однажды моя ошибка уже стоила двух исковерканных жизней? Как я мог так беспечно подвергнуть опасности жизнь моего Пришельца? Как можно быть таким идиотом? Как???

— Эй, — хрипло отозвалась Полина, глядя на меня затуманенными глазами, — со мной все в порядке…

— Лежите спокойно. — Строго оборвал врач скорой помощи, когда Полина попыталась приподняться и потянула ко мне руку.

Я, сидя в кресле около двери, протянул руку через проход и обхватил ее ладонь. Она слегка сжала мою в знак поддержки и едва заметно улыбнулась. И от этой улыбки хотелось удавиться. Я, это я был виноват в том, что она здесь, в том, что ей больно, в том, что она вместо того, чтобы преспокойно отправиться домой, ехала в этой старой облезлой карете скорой помощи в травмпункт. Это я должен был ее поддержать, а не она меня, я должен был вымаливать у нее прощение, каяться и ругать себя всеми словами, но я молчал, сжав добела челюсть и молча поражаясь своей невероятной тупости.

Я продолжал тупо молчать, когда мы приехали в больницу, когда ее увели на рентген, и после таскали из кабинета в кабинет. Я стоял и тупил, глядя на снующих туда-сюда медработников, и пациентов, среди которых пару раз появлялась и Полина в сопровождении медсестры, и не мог открыть рта. Ничего не спрашивал, просто стоял и ждал. А когда она скрылась за дверью последнего кабинета, и не появлялась больше двадцати минут, я стал нервно мерить коридор шагами, пиная кроссовками воздух, не в силах остановиться хоть на минуту, не в силах прекратить свое глупое мельтешение. Мне казалось, пока я двигаюсь физически, не двигаются мои мысли, а стоит мне остановиться, как они тут же обрушатся на меня шквальным ветром и собьют с ног.

Полина, как и ее врач, не появлялись чертовски долго, и каждая минута ожидания, казалась для меня бесконечной пыткой. Да что ж там такое? Что они так долго? Все плохо? Неужели я снова испортил кому-то жизнь из-за своей тупости и гребанной безответственности? Твою мать, да где же они?

В ушах набатом стучал пульс, и по венам — будто кипяток несся. Беспокойство скручивало мои внутренности болезненными узлами, но я продолжал тупо бродить туда-сюда, заложив руки за спину, спокойный с виду, но с бешеным волнением внутри. Мне казалось, еще несколько минут ожидания, и я полезу в петлю, ждать больше не было никаких сил. Я подошел к двери, где скрылась Полина, и прислушался. Из кабинета доносился приглушенный мужской голос. И только я приблизил ухо к двери, надеясь расслышать хоть слово, как в ту же секунду меня чуть не сбила с ног, влетевшая с улицы в помещение женщина. Раскрасневшаяся, растрепанная, с ошалевшим взглядом, она пронеслась по коридору и с безумным блеском в глазах поглядела на меня, а затем на дверь. Прочитав табличку на двери, она просто отпихнула меня, и, наверное, даже не заметила этого, хотя комплекцией была раза в два меньше меня. Женщина влетела в кабинет, захлопнув перед моим носом дверь, и почти сразу же из-за двери послышались сдавленные крики, затем причитания. Несложно сложить дважды два и понять, что эта взволнованная женщина с голубыми глазами и темными волосами, которые я мельком успел заметить, была не кем иным, как матерью моего Пришельца. Я немного расслабился. Хорошо, что она пришла и будет рядом с Полиной. Меня-то они дальше этого холодного коридора с голубыми стенами, навевающими уныние, не пустили, хотя я — перепуганный насмерть и недееспособный — не особо и рвался. Хорошо, что рядом с Полиной будет кто-то близкий, думал я, но уже через несколько минут женщину, придерживая за локоть, вывел пожилой седовласый мужчина в медицинском халате.