Когда догорает закат - Дана Хадсон

Красиво, но привыкать к этой красоте не следует. Ей и сейчас еще казалось, что все это ненадолго. Как будто она живет не своей, а взятой у кого-то взаймы жизнью. И она, эта чужая жизнь, вот-вот кончится, лопнув как мыльный пузырь. Стоит сделать одно неверное движение — и бум! — сказка кончится…

Она покосилась на стоявшего рядом мужа. На нем, так же как и на ней, была широкополая шляпа, защищавшая от жаркого тропического солнца, и темные очки. Ей очень хотелось узнать, куда он смотрит, но проследить его взгляд было невозможно. Очень часто Джоанне казалось, что смотрит он на нее, но его лицо было таким бесстрастным, даже равнодушным, что она разочарованно отворачивалась, убежденная в своей ошибке. Катер тряхнуло на высокой волне, в лицо полетели соленые теплые брызги, и она невольно засмеялась, вытирая лицо ладонью. Темнокожие моряки за спиной о чем-то гомонили на неизвестном ей языке. Джоанна до последней минуты не знала, куда ее повезет Ник. Да и сейчас его слова «бунгало на одном из Сейшельских островов» ей ничего не говорили.

Катер причалил к небольшой пристани. Матросы быстро скидали на причал их поклажу, получили от Ника пригоршню сейшельских рупий и, что-то весело пожелав на прощание, отчалили. Ник обернулся, заметил бледность жены и утешил:

— Еще пара минут, и мы на месте, дорогая.

Взяв в руки два вместительных баула, легко понес их по почти незаметной среди буйных зарослей тропинке наверх, к виднеющейся вдали широкой поляне.

Джоанна плелась сзади с легкой пляжной сумкой в руках, поражаясь выносливости мужа. Они выстояли на ногах весь вчерашний день, изображая счастливых новобрачных, потом почти сутки провели в дороге: самолетом до Виктории, столицы Сейшельской республики, потом на машине до порта и уж оттуда еще несколько часов на катере. И все это в жуткую жару. Непривычной к такой резкой смене часовых поясов, ей сейчас хотелось только одного — принять душ и упасть в постель. Она даже есть не могла от волнения и усталости.

Но вот наконец впереди показался небольшой белый дом. Его, наверное, Ник и называл «бунгало», хотя он был из сверкающего на солнце белого коралла, а не из бамбука, из которого, как она считала, должно быть построено бунгало.

Ник уже ждал ее внутри, налив в бокал холодный чай. С благодарностью выдохнув «спасибо», Джоанна большими глотками выпила напиток и нырнула в ванную комнату. Приняв душ, который лился из крана со значком «холодная вода», но на самом деле был градусов сорок, прошла в блаженно прохладную спальню, овеваемую кондиционером, и нырнула в чистые простыни, в изнеможении уронив на пол укрывающее ее полотенце. После жуткой жары у нее не возникло даже желания чем-либо прикрыться, и она уснула, привольно раскинувшись поперек постели.

Зашедший следом за ней в спальню Ник молча уставился на обнаженную жену. Мгновенно напрягшееся тело требовало своего, но он сознавал, что Джоанна слишком устала, чтобы воспринимать его ласки. Сделав над собой усилие, повернулся и вышел, надеясь обрести подобие покоя в другой комнате. Но вид приглашающе раскинувшегося на кровати соблазнительного женского тела не исчезая стоял перед глазами. Ник принял душ, надеясь расслабиться, но теплая, почти горячая, вода облегчения ему не принесла.

Вернувшись в спальню, он тоже скинул с себя всю одежду и улегся рядом с Джоанной, испытывая адские муки. Мягко подтянув ее к себе, положил ладонь на узкую талию и замер, не позволяя себе ничего большего. Ник был уверен, что уснуть ему не удастся, но многодневное напряжение пересилило и он задремал, в полусне ловя каждый вздох Джоанны.

Вчерашний день его изрядно вымотал. Ник каждое мгновение с ужасом ждал, что она вспомнит то, что было на самом деле, и безжалостно оставит его у алтаря в одиночестве. Он даже обнять невесту не решался, боясь, что его объятия напомнят ей то, что он пытается скрыть. И тогда прощай все его надежды.

К его истовому облегчению, все прошло нормально, если не считать явно недовольных родителей и семейства графа Чеффорда, которое даже не явилось на бракосочетание. Но, с другой стороны, видеть красные глаза удрученной кузины было бы весьма неприятно, и он даже порадовался их деликатности. Во всяком случае, отсутствие Чеффордов он предпочел трактовать именно так.

И вот они с Джоанной наконец-то здесь, в тихом благословенном месте. Он долго думал, куда бы ему привезти свою молодую жену, пока не вспомнил о Сейшелах. Что ему нравилось на этом небольшом коралловом острове — здесь отсутствовало регулярное сообщение с остальными островами и добраться до них можно было, лишь вызвав катер из Виктории. А это его очень устраивало: даже если Джоанна и вспомнит то, что ему хотелось навсегда забыть, то у него будет время, чтобы убедить ее в своей любви и простить его глупость.

Джоанна слегка шевельнулась, и Ник мгновенно открыл глаза, чувствуя напряжение во всех членах. Потянувшись в сонной истоме, она невзначай задела его, медленно повернула голову и замерла, в потрясении увидев рядом с собой его голый торс.

— Зачем ты здесь? — Голос не слушался и срывался, глаза в изумлении округлились, а руки беспомощно шарили по кровати, ища, чем бы прикрыться.

— А ты как думаешь, любовь моя? — Это прозвучало излишне саркастически, и Ник сам поморщился от грубости собственного ответа.

Вместо извинения подвинулся поближе и осторожно поправил упавший ей на глаза локон. Не двигаясь, она смотрела на него расширенными глазами, с неприятным стеснением в груди ожидая продолжения.

Он успокаивающе попросил:

— Расслабься, пожалуйста. Я же не собираюсь делать ничего такого, чего бы мы уже не делали. Так что все хорошо…

Джоанна хотела возразить, что ничего подобного она не помнит, но замерла на полуслове. Эти слова она говорила ему столько раз, что набила ими оскомину. Приняв ее молчание за согласие, он подвинулся поближе и мягко приник к ее губам. У них был вкус ананаса, и он, задрожав, понял, что быть нежным и внимательным любовником, как собирался, не сможет. Да и кто бы смог удержаться на его месте?

Поцелуй стал настойчивее, и она покорно раскрыла губы, пуская его внутрь. Он тут же застонал и скользким движением оказался сверху ее тела. Раздвинув коленом ее бедра, стараясь не поддаваться уносящей разум страсти, медленно вошел в нее и задохнулся от восхитительного ощущения чувственного наслаждения.

Мелькнувшая мысль «что же будет с ним потом, если уже кружится голова?» на мгновение отвлекла его, но Джоанна пошевелилась под ним, устраиваясь поудобнее, и он, сжав зубы и старательно контролируя дыхание, чтобы не взорваться сию же минуту, несколько раз дернулся и упал, не понимая, жив он или уже умер.

Чуть пошевелившись, она испуганно спросила:

— Ты опять не предохранялся?

Приподнявшись на локтях, он с трудом сфокусировал взгляд на ее лице. Оно чуть разрумянилось, но брови хмурились и в глазах металось сомнение. Ник с короткой усмешкой согласился:

— Не предохранялся, ты права… Зачем? Разве ты не хочешь ребенка?..

Опять он все решил за нее, даже не спросив. Джоанна порозовела от внезапно нахлынувшего возмущения. Но ссориться не хотелось. В конце концов, это их первая брачная ночь, хотя она представляла ее себе несколько иной. Более утонченной, что ли, более страстной и нежной. Возмущение она подавить смогла, но вот обиду — нет.