Вернусь, когда ручьи побегут - Татьяна Бутовская

– Без прорывов совсем скучно.

Саша рассказала историю про индийского монаха, дервиша: чтобы освободить себя от гнета пола, он оскопился в молодом возрасте, думал, так быстрее достигнет Божественного просветления. Много лет спустя, состарившись и не достигнув просветления, бедняга рвал на себе волосы, ибо понял, что, оскопившись, лишился самой главной движущей энергии, энергии пола.

Закурили еще по одной сигарете.

– Слушай, Надь, а ты когда первый раз с мальчиком поцеловалась, тебе не было противно?

– Было. А тебе?

– Мне тоже.

– Может, и им было противно?

Саша затихла, разглядывая снег под сапогами и сосредоточенно притаптывая его подошвой, так что получился отпечаток, похожий на распахнутый веер. Вдруг встрепенулась:

– …Он мне сказал тогда, в Доме кино: «Любовь должна помогать жить…» А я ему говорю: «Любовь никому ничего не должна, любовь – это сама жизнь…» Понимаешь?

Надя тихо вздохнула.

– Саша, – сказала она, осторожно подыскивая слова, – у тебя очень высокая планка. Не каждому она по силам. А уж тем более – ему. Зарастет твоя черная дыра в груди, ты мне веришь? Посмотри мне в глаза. Веришь?

Саша неуверенно кивнула.

Они помолчали в задумчивости, и Надя, наконец, решилась переменить тему:

– Ты сказала, что Валдиса видела в Доме кино. Как он?

– Валдис-то? Ничего, хорошо выглядит, гладенький… У нас не было времени пообщаться, меня Мурат ждал, а они торопились на премьеру… – сказала Саша и прикусила язык. Но Надина антенна мгновенно отреагировала:

– «Они»? Он не один был?

– С коллегой по работе, – небрежно бросила Саша.

– Понятно, – кивнула Надя. – Красивая?

– Кто?

– Коллега.

– Ничего примечательного, мелкая такая, Вика, глазки по сторонам бегают… на телевидении с ним работает.

– Вика, значит, – хмыкнула Надя и погрызла ноготь на большом пальце. – Коллега по работе… Ну что ты лоб трешь, договаривай уже!

Саша посерьезнела, развернула к Наде лицо и сказала:

– Она – его невеста. Так он ее представил.

– Невеста? – опешила Надя. – Как же так? Он в Питере недавно был, с Симочкой встречался…

– Валдис, как и большинство мужчин, не уйдет от жены в никуда. Тебе это неприятно? – спросила Саша, памятуя Надину давнюю сердечную склонность к однокурснику.

– При чем здесь я? – вспыхнула Надя. – Симка не должна знать.

– Не наше дело решать, что человеку нужно знать, а что нет.

– Но и ранить нельзя.

– Ага, – усмехнулась Саша, – «не говори Лючии, что у нее будет ребенок от Хуана, она этого не переживет…» Не слишком ли большие полномочия ты на себя берешь?

– Ты иногда бываешь жестокой.

– Возможно, – сердито сказала Саша и отвернулась, нахмурившись.

Надя вытащила из сумочки батистовый носовой платок, отороченный белоснежным кружевом, аккуратно, стараясь не производить шума, высморкалась, промокнула уголки глаз. Саша беспокойно покосилась в ее сторону.

– Знаешь, Сашка, – сказала Надя, сжимая в ладони платок, – мне кажется, что у нее это серьезно, к Валдису.

– У Симки? – изумилась Саша. – Помилуй, Симочка ведь рассудительная. Ее, конечно, может занести, но она всегда вернется в свою лузу.

– Вот ее, по-моему, и занесло.

– Скажи, почему ты так о ней беспокоишься?

Надя опустила голову.

– Я должна тебе кое-что рассказать. – Она сделала судорожный вздох, собираясь с силами.

Все случилось около года назад. В очередной свой приезд Валдис предложил Симочке и Наде встретиться втроем. Стояла ранняя весна, сияло солнце, они гуляли по городу, Валдис держал обеих под руки, шутил, немножко гусарил, заражая беспечностью и куражом – как во времена их студенческой юности, и Надя ни на одну минуту не почувствовала себя «третьей лишней». Симочка торопилась домой и, огорченная, простилась с ними у метро. Потом сидели в кафе на Невском и Валдис вспомнил, что привез их общие фотографии, отснятые когда-то в Питере. Надя зашла к нему в гостиницу, чтобы забрать пакет. В его номере выпили шампанского, всегда имевшегося у Валдиса в загашнике, он смешно рассказывал про свою поездку на Кубу, а Надя любовалась им – мужчиной, который ей всегда нравился, и было приятно и весело от того, что все его внимание обращено сейчас на нее. И когда он взял ее за руку и без слов притянул к себе, она даже не удивилась: ничего лучше, доверительнее и прекраснее не могло случиться в этот весенний день. Отношения остались дружескими, ничего, казалось бы, не изменилось, но в следующий приезд Валдиса история повторилась, и Надя снова оказалась в его крепких объятиях. Разумеется, Симочка ни о чем не знала. Теперь он принадлежал им обеим, не принадлежа никому.

– Теперь ты все знаешь, – закончила Надя.

Саша молчала, задетая не столько самой историей, сколько Надиной неожиданной скрытностью. Саше казалось, что в их дружбе не может быть тайн друг от друга.

– Язык не поворачивался сказать тебе раньше, – словно угадав ее мысли, сказала Надя. – И потом… я не хотела тебя ставить в двусмысленное положение. – Она скомкала носовой платок в руке. – Самое ужасное, что все это у нее за спиной.

– Та-ак, что получается, дай сообразить. Ты знаешь про себя и про Симу с Валдисом, Сима не знает про тебя с Валдисом, но знает, что ты знаешь про нее. А я, стало быть, отныне знаю про вас обеих, – резюмировала Саша. – В этой ситуации можно позавидовать только Валдису: ему ровным счетом наплевать, кто что знает. – Саша развернулась всем корпусом к Наде, посмотрела ей в глаза и неожиданно рассмеялась. – Слушай, а может, он прав? Ты – c Валдисом, Сима – с Валдисом, он – с вами обеими. И всем хорошо, а? И никто никого не ревнует, не говорит: не трожь, это – мое. Дружили бы, радовались, вместе в Петергоф катались на «Метеоре», и он называл бы вас «девчонки» и покупал мороженое. А? Как тебе такой вариант?

Надя вопрошающе подняла на нее мокрые глаза, стерла слезинку со щеки и, не выдержав, засмеялась вместе с Сашей. Они хохотали, уткнувшись друг в друга лбами, и Надя, заикаясь от смеха, выдавила:

– Нам только тебя для полного комплекта не хватает!

– Нет, дорогая, треугольник устойчивее квадрата.

От нового взрыва хохота воронья компания, долбавшая клювами мерзлые куски хлеба, дружно взмыла вверх и, рассевшись на ветках деревьев, с неодобрительным любопытством поглядывала на нарушительниц покоя.

Обе наконец успокоились, и Саша, вытирая выступившие слезы Надиным платком, сказала:

– Знаешь, что интересно, Надька? Что почти через двадцать лет вы оказались в той же ситуации «на троих», только уже по-взрослому. Словно она была недоиграна. Видишь, как судьба нас кругами водит!