Охота за призраком - Вячеслав Белоусов

Тихон Жигунов урок тестя усвоил, шёлковым стал, про водку думать забыл, будто в рот никогда не брал, работал словно проклятый, планы по вылову рыбы перевыполнял, близко к себе никого не подпускал.

Вот тогда и подумал Полиэфт о больших делах. Доверить Тихону то, о чём даже себе не признавался в глубине души. Когда голову ломал: ставить карту на Жигунова или гнилой тот, мучила мысль, отцом завещанная, — в грязный кувшин что ни налей, оно непременно прокиснет. Пересилила его тогда убеждённость, что все недостатки зятя глазом видны, бесхитростны они, нет в них интриги и затаённости опасной, не играет тот за спиной. Если же Полиэфт сам строго следить будет за зятем да тёплая Дашка рядом притрётся, переборют они дурной нрав мужика. А нет, оторвёт ему тесть башку, жалеть не станет. И Камиев, и Каримов только того и ждут, когда он знак подаст, накопили на Тишку грехов, насобирали протоколов и актов, всё правление колхоза обклеить хватит. Это всё и выдал он Жигунову, когда затеял с ним разговор напрямки. Зять выслушал его, слова не сказал. Ему предложения тестя новыми и необычными почему-то не показались или вида не подал, не удивился. Но и испуга никакого не выразил.

Спросил только деловито: на кого можно положиться, чтобы поставить нелегальную добычу «краснухи» и икры на надёжную и постоянную основу. Здесь они уже общими усилиями принялись решать мудрёную закавыку. Перебрали всех мужиков из колхозной ватаги. Сошлись в одном: местных привлекать никакого резона нет, одна опасность и верный провал в будущем. Только беды наживёшь. Для лова и сбыта лучше найти умелых людей городских, никому не известных и в деревне не примелькавшихся, а если уж и приютить где-то поблизости, чтобы никто не догадывался, не знал, кроме их двоих — председателя и бригадира. Вот тут-то и понадобилась помощь Глеба Зубова. Тот нашёл нужных людей. От себя оторвал, жалился, но для общего дела снизошёл. Люди были послушные, но на первых порах неумелые. Недостатки устранил уже опосля Тихон. Направил по уму, что да как, сам показал, периодически устраивая ночные рейды на реку, а днём все эти люди занимались своим очевидным мирским трудом в деревне и колхозе. С год-два получалось всё тихо и как задумали. Но случилась опять незадача. Взяли в городе их человека с икрой. Тот, конечно, терпел поначалу, всё на себя брал, но потом стали поступать вести из «белого лебедя», что одному «за паровоза» ему идти всухую нежелательно, попросил помощи и вознаграждения. Ума хватило сразу не раскиснуть. Полиэфт Кондратьевич заспешил к Каримову, тот не подвёл, выручил опять. Успокоили бедолагу в следственном изоляторе, тот гарантиями заручился, взял всю вину на себя и, получив от суда заслуженное, отправился отбывать наказание в колонию. Вздохнул облегчённо Полиэфт, как всё устроилось, а Тихон, кажется, и не переживал особенно: что ему, за широкой спиной тестя? Беду отвести сумели, но год-два прошли, возвратился узник в деревню. Остепенился, бабу какую-то нашёл, стал с ней жить — и к Тихону за обещанным. Всё как есть получил, но не успокоился. Опять взять в дело начал просить. Только у Полиэфта правило железное — два раза в реку не войти. Раз на глаза милиции попался, нечего лезть с грязным рылом в чистое корыто, всё пойло замутишь. Дали ему отлуп, Тихон предложил даже морду набить или камень на шею да в реку — в Каспии не отыщется, по пути раки съедят. Но Полиэфт Кондратьевич и здесь настоял: честь по чести, ещё денег дать, если попросит, и чтобы с глаз долой, пусть в город возвращается. Нашла, однако, коса на камень, тот молодец от денег не отказался, а из деревни — ни в дугу. Там, объясняет, приткнуться негде, а здесь он уже обжился, бабу заимел, заботы появились, жизнь городская не влечёт. На этом и порешили, вроде спокойствие возвратилось. А как весна пришла, нечистая сила наладилась их сети и снасти красть вместе со всем уловом. Сети колхозные ради общей видимости тоже потрошили, а главной целью жулья были снасти с «краснухой». Деньгов послал Тихона к отщепенцу, а тот полное неведение изобразил: слыхом не слыхивал, видать ничего не видал. Тихон морду ему бить, тот, — бей, но за дело; он, мол, на зоне никого не продал и здесь не виноват ни в чём. Тогда и задумал Полиэфт Кондратьевич устроить эту проверку, благо свадьба у Глеба Зубова подвернулась… В этот день и решили засаду устроить…

Резкий телефонный звонок заставил вздрогнуть забывшегося в воспоминаниях Полиэфта Кондратьевича, вывернул, кажись, всё нутро, застучало сердце тревожно, забилось в недобром предчувствии.

Заработал наконец-то телефон, будь он трижды неладен! Сколько времени? Полиэфт глянул на циферблат. Ёлы-палы, четвёртый час ночи! Он поднял трубку — кричал Тихон. Голос его дрожал и пропадал от плохой связи. Важную весть сообщал Жигунов, — попался наконец злодей, и не один, а двое их оказалось.

— Кто такие? — успел спросить Деньгов, но в трубке вдруг всё смолкло, а затем грозный голос ляпнул такое, что побледнел Полиэфт: узнал он голос майора Камиева на другом конце провода, и трубка сама собой выпала у него из рук.

— А я утверждаю, что Ефим Упырёв уверен: лицо человека в окне как две капли воды похоже на утопленника! Не свихнулся и не мог выдумать он эти бородавки под глазом! — кричал Ковшов в раскрытые рты притихших милиционеров.

Вместе с Квашниным и Камиевым втроём они уже около часа, закрывшись в кабинете ещё пустующего из-за раннего часа правления колхоза, обсуждали бурные события прошедшей ночи.

— Хорошо, хорошо, Данила Павлович, ты успокойся. Мы же не спорим, пусть будет так, как он считает, — в гражданской одежде с чужого плеча, сменив после ночных купаний вымокшую форму, Квашнин, обескураженный провалом засады, блистал неприличной лысиной, словно подсолнух в огороде, потеряв присущий ему антураж. — Но тогда ко всем чертям собачьим летит материализм, как говорил тот дед Щукарь. А призраки, задрав штаны, шастают у нас по деревне.

— Так и есть, — зло усмехнулся Камиев, — один в дом чуть было ни залез, всех до смерти напугал, второй двух мильтонов едва ни прихлопнул на речке.

— На дне реки тот, второй, рыб кормит, — огрызнулся уязвлённый Квашнин.

— Не знаю, не знаю… — не унимался Камиев.

— Ночка прошедшая нам задачки понаставила, — Ковшов развёл готовых сцепиться в перепалке милиционеров. — Не готовы мы оказались к такой атаке, а кое-где понадеялись, недооценив противника.

— Потому что не знаем ничего! Слепые, как котята малые, — опять прорвало Камиева. — Из-под носа упустить верного бракаша! Поймай мы его на речке, он бы нам глаза на многое открыл.

— Кабы знать, где падать, — донеслось от Квашнина.

— Пётр Иванович, так ты говоришь, состояние Маткова удовлетворительное? — спросил Ковшов.

— Состояние пока удовлетворительное, но ему требуется серьёзная квалифицированная помощь, а этого в нашем фельдшерском пункте не сделать. Надо везти его, Данила Павлович, или в район, или в город. Но в город ближе.

— Значит, отправляем Маткова в город, — тут же принял решение Ковшов. — Кто повезёт?

— Вопросов нет, найдём сопровождение из моих ребят.