С царем и без царя - Владимир Николаевич Воейков

Желая лично видеть передовые части кавказской армии, живущей в глуши, снегу и холоде, государь проехал к конечному железнодорожному пункту невдалеке от боевой линии — Сарыкамышу, откуда Его Величество проследовал на моторе по только что проложенной в гористой дикой местности дороге на Меджингерт, расположенный на самой границе с Турцией. Около дома, где находился пост пограничной стражи, были на площади собраны команды от отрядов, наиболее отличившихся в боях. Обходя ряды воинов нашей кавказской армии, только что оттеснившей наступавшие турецкие войска, государь всем раздавал Георгиевские кресты. Один солдат, получивший крест, проявил пример высокой честности: он обратился к государю со словами: «Я, Ваше Императорское Величество, в бою не участвовал». Государь был страшно удивлен и громко ответил: «Молодец… Наверное, скоро заслужишь крест. Хорошо, что по совести заявил мне». Крест был солдату оставлен.

Возвратившись из Меджингерта в Сарыкамыш, я через несколько времени узнал, какую сделал оплошность, приняв на веру ручательство за безопасность посещения государем передовых войск в сарыкамышском направлении: оказалось, что штаб турецкой армии, с Энвер-пашою во главе, находился на высотах — так близко от ущелья, по которому пролегал путь Его Величества, Что направление следования было видно с турецких аванпостов. Благополучный исход этого выезда можно приписать только счастливой случайности, так как туркам в голову не могло прийти, что в одном из появившихся на дороге автомобилей следовал русский «белый царь».

Кроме того, как потом узналось со слов пленных, вблизи шоссе скрывались в дикой гористой местности курды и турецкие передовые части, производившие при участии германских офицеров рекогносцировку местности на путях к Сарыкамышу.

Когда государь, покидая Меджингерт, сел в автомобиль, генералы, офицеры и казаки кинулись провожать Его Величество; поднялась лихая скачка по сторонам царского пути, пролегавшего по каменистому неровному грунту. Проявление теплых чувств к Его Величеству со стороны народонаселения Кавказа сразу парализовало мечты турок о том, что мусульманское население станет на сторону нашего врага и что в горных областях начнутся волнения, мятежи, беспорядки.

Перед отбытием с Кавказа Его Величество послал наместнику следующую телеграмму:

«Покидая пределы Кавказа, я уношу самые добрые впечатления о войсках и светлые воспоминания о горячем проявлении преданности и любви всеми слоями населения. Сердечно благодарю Вас, граф Илларион Иванович, и прошу передать мою благодарность доблестной кавказской армии, начальствующим лицам и разноплеменным народностям вверенного Вам округа.

Николай».

Телеграмма эта с восторгом передавалась из уст в уста в самых отдаленных саклях и аулах. Милостивое внимание Его Величества порадовало многочисленных почитателей графа Воронцова-Дашкова, в числе которых был и я: работая под руководством графа в Красном Кресте во время японской войны, я сохранил о нем воспоминание как о настоящем русском вельможе в лучшем смысле этого слова, притом искренно преданного царю и Родине. Этот мудрый государственный человек сумел установить самые добрые отношения с разноплеменными народами Кавказа, распри и столкновения которых значительно сгладились за время его пребывания у власти.

Весть о предполагаемом посещении государем Новочеркасска прокатилась по всему округу еще за несколько дней до прибытия Его Величества; из самых дальних станиц съехались депутаты от народонаселения, которое, бросив свои домашние дела, массами шло навстречу своему монарху… И встретил царя Тихий Дон тепло, задушевно и искренно… Всюду, где только пришлось побывать государю, чувствовалась неподдельная радость и доброе расположение. На следующий день — тезоименитства государя императора — в Воронеж прибыла государыня с великими княжнами Ольгой и Татьяной. В Благовещенском соборе царская семья поклонилась мощам святителя и чудотворца Митрофана Воронежского.

По дороге в Москву Их Величества посетили в Тамбове статс-даму А. Н. Нарышкину, урожденную Чичерину, тетку знаменитого комиссара по иностранным делам СССР, до революции сидевшего по тюрьмам, а после революции жавшего руки королям Европы. (Эта родственница важного кремлевского деятеля умерла от разрыва сердца на телеге по дороге к месту назначенного ей расстрела, от которого не спасло ее и высокое положение племянника.)

В Москву министр двора привез августейших детей — наследника цесаревича и великих княжон Марию Николаевну и Анастасию Николаевну. Таким образом вся царская семья оказалась в сборе. Пробыв в Москве четыре дня, императрица уехала с детьми в Царское Село, а государь проехал на пять дней в действующую армию. В этот период времени он посетил Ставку, а в Гарволине, Новоминске и Седлеце остатки гвардии, понесшей за пять месяцев беспрерывных походов и кровавых столкновений громаднейшие потери как офицерами, так и нижними чинами. Не было боевого столкновения, на которое не считалось бы необходимым направлять гвардейские части. Такое систематическое истребление кадров гвардии начинало внушать некоторые сомнения в целесообразности подобных распоряжений для успеха нашего ратного дела.

4

Государственные совет и дума * Посещение государем Киева, Севастополя, Гельсингфорса, Ставки

27 января состоялось открытие сессий Государственного совета и Государственной думы. Председатель Государственной думы — М. В. Родзянко в своей вступительной речи восхищался нашими союзниками. «Великая Франция — наш верный испытанный друг… Благородная могучая Англия — мы верим ей и восхищаемся ее стойкостью…» — говорил он.

Не отставал от него и наш министр иностранных дел С. Д. Сазонов, известный англоман, своим преувеличенным преклонением перед посланниками Антанты заслуживший у многих именование «русского министра иностранцев». Он выразил с кафедры Государственной думы в прочувствованной речи среди представителей русского народа сердечную признательность союзникам за их искреннее отношение и деятельную помощь. Речь эта вызвала бурные овации по адресу французского и английского послов.

Многие не сочувствовали постоянному восхвалению союзников, не видя искренности с их стороны: главнейшим вопросом в отношениях с Антантой был вопрос снабжения наших армий, сводившийся к перекачиванию золота из русского государственного банка в иностранные.

В этот самый день, 27 января, государь император посетил в Киеве в Покровском женском монастыре великих княгинь — Милицу и Анастасию Николаевну. Живя в монастыре, они проявляли кипучую, исполненную патриотизма деятельность на пользу нашей армии: под их покровительством издавались и распространялись в народе лубки и портреты Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича, печатались брошюры, создававшие ему громадную популярность, не умалившуюся даже после боевого провала в Восточной Прусии руководимой им армии.

Один из участников турецкой кампании мне говорил, будто еще в 1877 году генерал-адъютант М. Д. Скобелев сказал про великого князя Николая Николаевича (младшего): «Если он долго проживет, для всех