Сахарная кукла - Соро Кет

– Да, естественно! – тут же вскинулась Джессика. – У тебя-то есть дети!

– У тебя есть!

– У меня есть?! Она меня даже мамой ни разу не назвала! Мамой она звала ту долбаную собаку!

– Грету, – вставила я. – Она была куда лучшей матерью.

– Да заткнись ты!

– Сама заткнись, – ответила я, закончив набирать сообщение. – По крайней мере, вязалась она легко.

Филипп закатил глаза.

– Я слышал, Грета умерла молодой.

– Так происходит лишь с лучшими, – ответила я.

Он улыбнулся уголком рта. Удивленный и даже, мне показалось, обрадованный тем, что я с ним заговорила.

– Чего ты лыбишься?! – прошипела Джесс. – Думаешь, в тебе Цезарь спит?!

Филипп взглянул на супругу и очень демонстративно сунул два пальца в рот.

Когда Фил брал ее в жены, – разведенную и с ребенком, – все знали, кто я и от кого. А если не знали, догадывались. Но все молчали: я была – Штрассенберг, была член семьи, рожденная в браке и благородно крещенная. Приличия были соблюдены, детали не обсуждались.

Штрассенберги всегда принимали Штрассенбергов, вне зависимости от дальности их родства и содержания банковского счета. А свои грехи отмаливали в семейных церквах. Да, нам, с традицией каждого второго мальчишку отправлять в семинарию, было бы глупо ходить в чужие.

Я почему-то не сомневалась: Себастьян знает, кто мой отец. И лишь потому я здесь. За его столом и принята в семью, как родная. Будь я на самом деле дочерью Маркуса, он не позволил бы этот брак.

Было время, две наши ветви пластались друг с другом не хуже Алой и Белой розы. Но те времена прошли. Теперь обе ветви поддерживали друг друга. Одна наследовала титул и герб, другая ссужала их деньгами взамен на право иметь салфетки с гербом. Лишь граф и Маркус грызлись, словно два грифа.

То ли за власть, то ли за вульгарное злато.

В графском роду деньги никогда не держались. Себастьян женился на Марите, очень дальней родственнице со стороны отца ради приданого и не скрывал это. Как и бессильной ярости по поводу комитета, следившего за основным капиталом его жены. Приданное он давно спустил и теперь не стеснялся брать деньги сына. И дяди…

Если бы Лизель не озадачилась в свое время Мартином, Маркус бы сидел на «камчатке» и слова не смел поперек сказать. Но Лизель озаботилась. Поэтому Маркус сидел, где сидел и наслаждался этим. И всеми силами поддерживал Мариту в ее пристрастиях окружать себя художниками, поэтами, музыкантами. И чаще всех остальных в семье целовал ей на этих вечерах руки, от чего граф буквально пятнами шел. Он эту художественную братию просто ненавидел.

Когда я сказала про Грету и ее вязки, Маркус побагровел, а граф рассмеялся.

– Не очень вежливо бросать такое маме в лицо, – сказала Марита.

– Вежливостью тут не поможешь, – тут же вклинился Себастьян, – То, что Джессика родила, не означает, что ее «коробочка» не сломалась. У меня как-то была кобыла… Прекрасная родословная чище, чем у тебя, дорогая, но рожала примерно так же: по жеребенку в год… И что ты думаешь? Однажды она просто перестала беременеть. Я трижды, лично ставил ее под Цезаря… – он оборвал себя и светски улыбнулся невестке. – Эй, Джесс! Ты точно объяснила парню, куда совать?

Джессика дернулась и закрыла лицо рукой, но графа это все только раззадорило.

– Как хорошо, что Ральф все же стал священником. Теперь у тебя остался только один «бойфьенд», – он указал на Филиппа, который все еще коршуном смотрел на мой телефон, хотя и не мог его видеть со своего места.

– Не собираюсь портить фигуру на всяких выродков! – буркнула я.

Себастьян расхохотался.

– Как насчет чистокровных штрассенбергских мальчишек? Твой дядя Фред, вот уж кто знал толк в экстерьере…

Джессика перестала всхлипывать и разрыдалась всерьез. Себастьян как-то странно сверкнул глазами. Сперва на меня, затем на нее. Удивленно и укоризненно протянул:

– Я просто хотел сказать, что Фред бы наверняка согласился: у Ви и Филиппа получились бы отличные сыновья…

– У меня тоже бы получились!

– Я был бы двумя руками за. Но!.. Если ты не сможешь родить, придется тебе опять попросить развода.

– Я смогла бы родить! – ощерилась Джессика. – Если бы он мог сделать мне ребенка! Господи! Почему я вышла за твоего дурака-сына?! Лучше бы я осталась с Ральфом.

Теперь на нас начали оглядываться с других столов. Марита, бросив укоризненный взгляд на мужа, помогла рыдающей Джесс подняться и увела ее прочь под любопытные взгляды родственников.

– Ральф не такой дурак, как мой сын. Он бы на тебе не женился.

Джессика не ответила. Даже не обернулась.

– Обязательно было упоминать Ральфа?! – не в тему обозлился Филипп.

– Вы так и не помирились? – спросил граф сына.

– Нет, – буркнул Филипп и помрачнел. – И не собираюсь!

– Так соберись!.. Без него ты не выплывешь, не будь гордецом! Из-за чего вы поссорились?

Из-за кокаина, – подумала я.

Не дождавшись ответа, граф постучал ножом по бокалу и встал, сказать тост. Он был очень статный, моложавый мужчина и я надеялась, что в свои пятьдесят, Фил будет так же хорош собой, но… меньше ходить налево.

Что мы поженимся, я почему-то не сомневалась.

– Семья! – сказал граф, приподняв бокал. – А также семьи Семьи и общесемейные дети! Официальная часть закончена, графиня вышла, можете снять галстуки и начинать есть руками.

Под смех и аплодисменты, гостям стали подносить крепкие напитки.

Я под шумок завладела бокалом Джессики и подавилась: там была не «мимоза», там была водка, подкрашенная апельсиновым соком. Филипп рассмеялся и протянул мне стакан воды, сел на освободившийся стул.

– Хочешь шампанского?

Я кивнула.

– Не рано ли? – спросил Маркус, с трудом подавив зевок.

– Да брось ты, – Себастьян сам вскинул руку, подзывая официанта. – Пей, любовь моя!

Вернувшаяся Лизель, фыркнула и кончиком пальца тронула графа за плечо. Тот наклонил к ней голову, она вполголоса что-то заговорила.

– …да кто бы сомневался, что она не в себе, – разобрала я ответ Себастьяна. – Она была не в себе, когда ты положила глаз на ее наследство!.. Но этому идиоту нужен ребенок…

Филипп громко скрипнул стулом и указал подбородком на танцплощадку.

– Потанцуешь со мной?

Граф и Маркус, забыв про свою вражду, одинаково на него посмотрели. Как на идиота.

– Ты совсем спятил?! – сказал граф сквозь зубы.

– Здесь Джессика! – сказал Маркус. – Ты хоть когда-нибудь думаешь головой, дорогой Наследник?