Санаторий имени Ленина - Нина Стожкова

Отдыхающие разбрелись в этот час по врачам и по процедурам, и Санаторий имени Ленина будто вымер. Внезапно в ворота въехало такси и с шумом затормозило возле административного корпуса. Любопытство заставило Лину остановиться. Из машины вылез длинный и нескладный, как циркуль, мужчина. Он поставил на скамейку видавшую виды спортивную сумку и достал айфон. Лина пригляделась и едва не закричала от радости. Ну, конечно, это был он, ее приятель и помощник в расследовании самых запутанных дел. Валерий Башмачков, собственной персоной!

– Не надо никуда звонить, Башмачков! – прошептала она загробным голосом, незаметно подкравшись сзади и хватая писателя за руку. – Я торчу тут с самого утра ради нашей романтической встречи. Справедливости ради замечу: не больно-то шустро ты летел ко мне, голубок! Еще немножко – и меня придушили бы в этой богадельне, как котенка.

– Но ведь не придушили, Линок! – заявил Башмачков, ничуть не смутившись, и громко чмокнул Лину в щеку. – А «чуть-чуть», как известно, не считается.

– Ой, оглушил! – шутливо возмутилась она и объявила. – Давай пока что условимся: никаких поцелуев и сюсюканий. С этой минуты будем соблюдать конспирацию. Связь держим через телефон и вай фай, который работает только возле корпусов и на Аллее писателей. Надеюсь, ты, милый друг, будешь осторожен, иначе на этой самой аллее в ближайшее время установят и твой гипсовый бюст. Посмертно. Похоже, я конкретно достала местных своими расспросами, и они кое-кому донесли о моем любопытстве. Ну, а ты человек новый и даже как бы случайный. Думаю, тебе стоит для начала просто погулять по парку, потолковать с теми, кого я назову, о событиях двадцатилетней давности. Дорогой Башмачков! Очень прошу, включай свое мужское обаяние, которого у тебя море, на полную катушку. В общем, придется тебе на несколько дней по ходу стать отдыхающим. Пиши свои сцены для романа, гуляй, беседуй с местным населением. Одним словом, не суетись. Оставляю тебя в этом милом, но страшноватом местечке за моего сменщика. Ну, а я на пару деньков смотаюсь в столицу. Сегодня удалось разузнать кое-что интересное, и мне приспичило проверить некоторые догадки. Придется действовать с умом. Чтобы не переполошить раньше времени весь этот «гадюшник», скажу соседке по комнате, что мне нужно получить перевыпущенную банковскую карту, а то, дескать, не могу мои кровные в местном банкомате снять. Ну, и показания водяных счетчиков, типа, необходимо переписать, чтобы на портал госуслуг отправить. Для пенсионеров все эти легенды и мифы – железный аргумент. Короче, действуй по полной программе, а я послезавтра приеду и проверю, насколько эффективно тут без меня поработал внештатный помощник полиции Валерий Башмачков.

Водитель такси вылез из машины и неспешно курил, отдыхая перед обратной дорогой и с любопытством поглядывая на Лину и Башмачкова.

– Вы не могли бы подождать минут пятнадцать? – спросила его Лина. – Я мигом! Только медсестру об отъезде предупрежу, чтобы тревогу не била, и документы в дорогу захвачу.

– А куда ехать-то? – уточнил водила. Профессия научила его ничему не удивляться, лишь задавать короткие вопросы насчет конечного адреса и оплаты.

– Как куда? Обратно в Москву! – на ходу крикнула Лина и помчалась в сторону своего корпуса. Надо было спешить, пока в санатории имени Ленина не появилась новая жертва.

Заказать пропуск в газету «Столичный сплетник» оказалось делом несложным. Лина изредка печатала в этом издании небольшие заметки о детских музыкальных конкурсах и была давно знакома с легендой «Стол. сплетника» Натэллой Мурлыкиной. Эта пожилой сухопарая дама возглавляла отдел культуры еще при советской власти и могла часами говорить о своих встречах с Евтушенко, Зельдиным или Любимовым. Поскольку все трое уже покинули наш бренный мир, проверить ее байки не представлялось возможным. Натэлла начала свой путь в журналистике еще при Брежневе и с тех пор умудрилась не сойти с дистанции в отличие от более молодых коллег. На заре карьеры она писала о парадных концертах в Кремле, посвященных очередной годовщине Ленина или грядущему юбилею Страны Советов, о творческих вечерах композитора Серафима Туликова, сочинявшего пафосные оратории в честь вождя пролетариата. В девяностые Мурлыкина, к удивлению многих, отлично вписалась в рынок и принялась строчить заметки о скандалах, которые всегда имелись в избытке и в столичных театрах, и в литературной среде. Скандальные тексты «старушки Мурлыкиной» каждый раз увеличивали тираж газеты, не удивительно, что начальство терпело все капризы и возрастные странности пожилой дамы. В то время творческие союзы делились, как раковые клетки, и сами творцы порой уже не помнили, к которому принадлежали. Натэлла тоже порой путалась, пытаясь выяснить, сколько нынче в столице союзов писателей и пэн-клубов, а главное, кому в реальности принадлежит Центральный дом литераторов, для краткости именуемый ЦДЛ. Все эти новоявленные структуры постоянно враждовали между собой, и репортажи Мурлыкиной с «полей сражения» неизменно привлекали внимание творческой интеллигенции. Кстати сказать, в престижном когда-то здании ЦДЛ в девяностые воцарилась немыслимая прежде публика из разнообразных торговых гильдий. «Старорежимным» и полунищим писателям и поэтам, расписывавшим некогда стены в буфете размашистыми автографами, их творческий дом вдруг стал не по карману. Советских классиков сменили свежеиспеченные бизнесмены, желавшие приобщиться к недоступному в былые годы миру высокой кухни и высоких отношений на олимпе художественной литературы. Они понимали, что престижные знакомства в эпоху рынка стали таким же товаром, как и все остальное.

В других творческих домах столицы тоже было неспокойно. В Доме композиторов все чаще пела немыслимая прежде попса, неизменно собиравшая кассу в отличие от классических исполнителей. В итоге маститые поборники классики, окончательно разругавшись, разбились на группировки. Мир музыки Натэлла знала не так хорошо, как столичную литературную тусовку, поэтому любила изредка поболтать с Линой на предмет новостей в музыкальной среде, чтобы, так сказать, «быть в теме». Сорокалетняя Лина в ее глазах выглядела почти девчонкой, и Натэлла снисходительно позволяла ей небольшие вольности – например, взять и заявиться в редакцию без звонка. Вот и в этот раз Лина наплела Натэлле Аркадьевне, что, мол, у нее появилась «горячая» тема для отдела культуры. Лина недавно узнала, что в здании музыкальной школы, расположенной в спальном районе столицы, собираются открыть ночной клуб, и это взбудоражило родительскую общественность, которая решила через Лину обратиться в «Столичный сплетник»…

Натэлла Мурлыкина как истинная творческая интеллигентка нередко перемежала свою речь изящным матерком. Вот и в этот раз она отреагировала на звонок Лины соответственно.

– Эту гребанную управу на Юго-Востоке давно пора проредить! Слышала, что эти чудаки на букву «м» совсем оборзели. Давай-ка, мать, скидывай инфу! В субботнем номере дадим жару тупым пи@даболам и разворошим этот «гадюшник».

Лина пролепетала, что надо бы обсудить детали будущей заметки при личной встрече, и Мурлыкина в ответ недовольно пробасила:

– Так что же ты тянешь, мля, резину, ж@па диссонансная? Подгребай сразу же после планерки, перетрем все подробно.