Сыны анархии. Братва - Кристофер Голден

А затем «Камаро» пролетел мимо. Пыр и Джойс открыли пальбу по пронесшемуся рядом автомобилю, но тот, войдя в занос, резко вильнул влево на ближайшем углу и скрылся так же внезапно, как и появился, под вой двигателя уносясь прочь по пустынным улицам.

Люди Лагошина в замешательстве орали, пытаясь помочь раненым, пока сам Лагошин, растолкав всех, не выбрался из внедорожника и не принялся выкрикивать приказания. Седан рванул от обочины в безнадежной попытке преследования. Даже не очухавшийся Джекс понимал, что шанса нагнать стрелков у них ни единого.

С искаженным от ярости лицом Лагошин ураганом устремился к ним по ступеням церковного крыльца. Сообразив, что Рыжий больше не прижимает его к ступеням, Джекс, устало осклабившись, сел. Ему было знакомо выражение, застывшее на лице Лагошина, и теперь он пожалел, что они с Рыжим оставили свои пушки перед дверями церкви – дьявол, да, теперь он пожалел и о том, позволил этому типу избить себя в говно.

– Что за чертовщина?! – гаркнул Лагошин. Один из его людей взбирался за ним по пятам, то бросая взгляды на улицу – не будет ли нового нападения, то нацеливая свой пистолет на Джекса и Рыжего.

Джекс снова сплюнул. На сей раз крови не так уж много. Сделал глубокий вдох, чтобы в голове прояснилось, и, пошатываясь, вскарабкался на ноги. Стволы нацелились в его сторону.

– Ты чё, опупел? Думаешь, мы имеем к этому какое-то отношение? Эти пули летели и в нашу сторону, козел.

Лагошин сжимал и разжимал свои кулачищи:

– Двое из моих людей мертвы…

– Это из-за ваших делишек нас едва не пришили! – огрызнулся Джекс.

– Но вы оба невредимы! – заорал Лагошин, указывая на парк. – А ваши люди вон там… Они еще на ногах!

– Мои друзья шмаляли по гребаному «Камаро»!

– Эй… – пробормотал Рыжий.

Джексу его интонация не понравилась. Встревожившись, он обернулся и увидел, что Рыжий прижимает ладонь к левому боку, где по его футболке стремительно расползается мокрое темное пятно.

– Блин, Рыж…

С шипением втянув воздух сквозь зубы, дружбан убрал ладонь, показав центр кровавого пятна, расцветающего на футболке.

– По-моему, скользнула по ребрам. Ничего такого, что нельзя излечить несколькими стежками и туевой хучей виски. – Снова прижав ладонь к ране, он повернулся к Лагошину: – Все еще думаете, что мы с этими типами, уж не знаю, кто они, заодно?

По изборожденным шрамами чертам Лагошина промелькнула тень сомнения, и он громко выдохнул, сдувшись прямо на глазах. Затем взмахом отослал своего человека, и тот колебался лишь секунду, прежде чем броситься обратно к внедорожнику. Водитель, выбравшись, заталкивал покойника в багажник… Второй труп унес умчавшийся седан.

Вдали заулюлюкали сирены полиции.

– Олег работает на человека по имени Кирилл Соколов, – сообщил Лагошин. – Люди в машине были из шоблы Соколова…

– Вы видели их лица? – поинтересовался Джекс.

Лагошин оскалил зубы, как рычащий пес.

– Мне незачем пялиться на их рожи. Только не думайте, что капелька крови очень убедительна, – махнул он рукой в сторону Рыжего. – Все мы проливали кровь.

Полицейские сирены завывали все громче, и Лагошин, развернувшись, поспешил вниз по лестнице к дожидающемуся внедорожнику, рванувшему с места, едва русский забрался внутрь.

– Надо валить, – сказал Рыжий, поморщившись и направляясь к улице.

Из-за ранения о стволах он позабыл напрочь. Чувствуя, как в голове до сих пор звенит, избитый и окровавленный, Джекс поспешил к дверям церкви, чтобы захватить их, а затем рванул вниз. Пыр и Джойс, уже оседлавшие свои байки, пинками по стартерам пробудили двигатели к жизни. Джекс и Рыжий взобрались на свои машины. Джойс начал было задавать вопросы, но Пыр осадил его и развернул свой байк, оглянувшись на них в готовности к бегству.

– Как будем разыгрывать? – поинтересовался Рыжий, игнорируя Джойса. И, закряхтев от боли, кик-стартанул свой байк.

Джекс тоже завел свой «харлей».

– Пойдем по ниточке, которую нам дали. Оскар Темпл.

– Ты и вправду собираешься звонить Лагошину, если мы разнюхаем, где залегли Тринити с Олегом? – глянул на него Рыжий.

Джекс со стоном боли утер кровь со рта и поглядел вдоль улицы, по которой унеслись автомобили русских.

– Хер я упущу такую возможность, – отрезал он. – Не дождусь, когда снова свижусь с этим хреном.

Они рванули от церкви, пара за парой – наверное, секунд за пятнадцать до прибытия легавых. На ходу Джекс изо всех сил сдерживал тьму, клубящуюся на периферии зрения. В голове и ребрах пульсировала боль, но он мысленно удерживал перед собой образ Лагошина, и это помогало ему поддерживать сосредоточенность.

Он не уедет из Невады без Тринити.

Но притом он вовсе не намерен смотаться, больше не повидавшись с Лагошиным.

Услышав рокот двигателя «Камаро», Тринити отложила экземпляр «Великого Гэтсби», найденный под стойкой в вестибюле отеля. Читать побольше классической литературы стояло в ее списке неотложных дел годами, но она никак не могла себя на это сподвигнуть. Олег предложил было «Анну Каренину», потому что хотел, чтобы Тринити читала что-нибудь русское, но ей всегда претила самая идея классических романов о мелодраматичных богатых дамах, борющихся с любовью. Может, и не ей судить, но от соплей на лужайке вроде «Гордости и предубеждения» ее всегда тошнило.

Обув туфли и выключив свет, Тринити покинула комнату. Они тут немного прибрались, но ходить по брошенному отелю босиком – идея глупая. Тут устраивала загулы такая уйма подростков, что осколков битых пивных бутылок больше, чем пауков, а уж пауков тут выше крыши.

Она пересекла потрескавшуюся стоянку. Позади открылась дверь, и, оглянувшись, Тринити увидела выходящего из своей комнаты Петра – молодого русского с очень светлыми, почти белесыми, голубыми глазами. Олегу он по душе, и Тринити тоже пыталась с ним сблизиться, но Петр с нею почти не разговаривал. Даже сейчас просто кивнул, не меняя шага, не сделав ни малейшей попытки нагнать ее и пойти рядом. Тринити поступила точно так же, дойдя до задней двери вестибюля первой. Темноту на входе и в вестибюле разгонял только лунный свет, но ей надо было лишь войти туда и сразу же свернуть в боковой коридор, чтобы добраться до конференц-зала отеля.

Когда она вошла, большинство братков Олега были уже там. Сигаретный дым клубился в комнате, хоть топор вешай. Окна помещения были закрыты плотными светозащитными шторами, так что они собрались здесь, оставаясь незаметными для проезжающих по дороге. Тринити могла бы подождать Олега и Гаврилу – они там позади только-только паркуют «Камаро», но хотела, чтобы остальные воспринимали ее саму по себе, а не как рыженькую, таскающуюся за Олегом по пятам. Некоторые из них уже признали ее, а другие, понимала она, не признают никогда.