Обсидиановая бабочка - Лорел Гамильтон

Первый был шести футов ростом и до неприличия широк вплечах. Руки у него раздували рукава футболки, почти разрывая их. Волосы прямыеи густые, заплетены сзади в свободную косу. Наверное, для вящего эффекта - онвыглядел так типично, что мог бы висеть на постере, изображающем настоящегоиндейца. Широкие скулы, выпирающие из-под темной кожи, чуть раскосые черныеглаза, мощная челюсть, тонкие губы. Одет он был в джинсы настолькообтягивающие, что видно было, как его нижней половине не хватает той накачки,что была у верхней. Есть только одно место, где можно так накачать руки, ненакачав ноги: тюрьма. Там поднимаешь веса не для гармонического развития, ачтобы выглядеть крутым парнем и бить изо всех сил, когда это приходится делать.Я поискала следующий признак - да, татуировки на месте. Черная колючаяпроволока обвивала тугие бицепсы чуть ниже рукавов футболки.

С ним были еще двое, один повыше, другой пониже. Тот, чтоповыше, был в лучшей форме, а у коротышки лицо почти пополам разделял зловещеговида шрам. Только плаката не хватало над головами этой троицы: "Пришлабеда". Почему это я не удивилась, когда они направились к нам? Глянув наЭдуарда, я спросила одними губами: "В чем дело?"

Самое странное, что Донна их знала. Это было видно по еелицу: она их знает и боится. Какие еще сюрпризы готовит этот день?

- О Господи! - тихо выдохнул Питер.

На лице его читался страх. Он натянул маску угрюмой злости,но я сидела близко и видела, как расширились у него глаза, как быстро онзадышал.

Я глянула на Бекки - она свернулась на стуле между Эдуардоми Донной и выглядывала большими глазами из-под руки Эдуарда. Все знали, чтопроисходит. Одна я не знала.

Но мне долго не пришлось ждать. Грозная троица подошла прямок нашей кабинке. Я напряглась, готовясь встать, если Эдуард встанет, но оностался сидеть, хотя руки его не были видны под столом. Наверное, у него ужевытащен пистолет. Я будто случайно уронила салфетку, а когда подняла ее, водной руке у меня была салфетка, в другой - браунинг. Я держала его незаметнопод столом, но направила на плохих парней. Выстрелом из-под стола вряд ликого-нибудь убьешь, но можно проделать большую дыру в ноге или в паху - взависимости от роста человека, которого угораздит оказаться на пути пули.

- Гарольд, - сказал Эдуард, - ты привел помощников?

У него был все тот же голос Теда, только чуть оживленнее, ноуже без приятных ноток. Я не могла бы сказать точно, что в этом голосе ещеизменилось, однако уровень напряжения поднялся еще на деление. Бекки забиласьподальше, откуда ей не были видны пришедшие, и уткнулась лицом в рукав Эдуарда.Донна потянулась к ней, оторвала от Эдуарда и обняла. На лице ее был тот жестрах, что и на лице девочки. Эдуард смотрел открыто, почти с улыбкой, но глазаего стали пустыми. Выглянули его настоящие глаза. Я видела, как под этимвзглядом бледнели монстры. Настоящие монстры.

Коротышка со шрамом переступил с ноги на ногу.

- Ага, это Рассел, - он показал на индейца, - а это Тритон.

Я чуть не повторила это имя, но сдержалась. Нам пока чтохватает проблем. А еще говорят, что я не умею промолчать.

- А Том и Бенни все еще в больнице? - спросил Эдуард все также непринужденно. Пока что мы не привлекли слишком много внимания. Кое-кто нанас поглядывал, но и только.

- Мы тебе не Том и Бенни, - сказал Рассел, и голос его былпод стать улыбке на лице, но я вспомнила, что улыбка - это всего лишь другоеназвание оскала.

- Это вы молодцы, - ответила я, и он бросил на меня взгляд.Глаза были такие черные, что радужка и зрачок сливались.

- А ты из тех страдателей, что хотят сохранить индейскиеземли в неприкосновенности для нас, бедных дикарей?

Я покачала головой:

- Меня много в чем обвиняли, но никогда еще не называлистрадательницей.

Я улыбнулась ему и подумала, что если спущу курок, топеребью ему бедро и могу на всю жизнь изувечить - настолько близко он стоял кстолу. Хотелось бы, чтобы он отошел назад, но я ждала реакции Эдуарда, а емувроде бы было все равно, что Рассел над нами навис.

- А теперь вам пора уходить, - сказал Эдуард, и голос егопрозвучал как голос Эдуарда. Тед испарился, оставив холодную маску вместо лицаи глаза пустые, как зимнее небо. Голос прозвучал равнодушно, будто он говорилчто-то совсем другое. Эдуард возникал из облика Теда, как бабочка из куколки,хотя я бы предпочла аналогию не такую красивую и Hi такую безобидную. Если делоповернется плохо, ничего красивого здесь не будет.

Рассел наклонился над столом, оперся на него, расставивбольшие руки. Он придвинулся лицом к лицу Донны, не обращая внимания ни наЭдуарда, ни на меня. То ли он глуп, то ли он решил, что мы не будем первымипускать кровь в общественном месте. Насчет меня он был прав, а вот с Эдуардом -не знаю.

- Чтобы ни ты, ни твои дружки на нашей дороге нестановились, ясно? А то плохо будет. - Говорил он это без улыбки, ровным ипротивным голосом. - У тебя очень симпатичная девчушка. Будет просто позор,если что-нибудь с ней случится.

Донна побледнела и прижала к себе Бекки. Я не знаю, что собиралсясделать Эдуард, поскольку отреагировал Питер.

- Не смей угрожать моей сестре. - Голос его был зол и низок,и страха в нем не слышалось.

Рассел покосился на Питера, потом придвинулся к нему лицом.Питер не шелохнулся, и только когда их с Расселом разделяла лишь пара дюймов,он забегал глазами по сторонам, будто в поисках выхода. Руки его вцепились вкрай стула, будто он в буквальном смысле цеплялся, чтобы не отступить.

- Не то что ты мне сделаешь, малыш?

- Тед? - спросила я.

Глаза Рассела метнулись ко мне, потом опять к Питеру. Онявно наслаждался страхом мальчика и его попытками скрыть этот страх. Труднобыть крутым пацаном, если не можешь заставить четырнадцатилетнего мальчишкуопустить глаза. Сейчас он разберется с Питером, потом займется мною. Кажется,он не считал меня серьезной угрозой. Что ж, все мы ошибаемся.

За тушей Рассела мне не было видно Эдуарда, но я услышалаего голос, пустой и холодный:

- Давай.

Нет, я его не застрелила. Я не на это просила разрешения ине это разрешил мне Эдуард. Откуда я знала? Знала, и все.

Переложив пистолет в левую руку, я сделала долгий испокойный выдох, пока плечи не расслабились. Потом собралась, как годами делалана дзюдо, а теперь на кенпо. Я представила, как мои пальцы входят ему в глотку,пробивая кожу. Когда драка идет всерьез, видеть надо не то, как стукнешьпротивника, - надо видеть, как твоя рука его пробивает и выходит с другойстороны. Хотя я и собиралась чуть сдержать удар. Так можно сломать человекугортань, а мне не хотелось в тюрьму.