Сопротивление королевы - Ребекка Росс

– Вы уже сделали? – спросил он.

Она улыбнулась.

– Да. Твоя нога здорова.

Он отпустил меня и схватился за ступню, развернул ее, чтобы осмотреть. Ни следа крови, ни следа швов. Только розовый шрам как свидетельство того, что здесь была рана.

– Но я даже ничего не почувствовал!

– Я же сказала, что больно не будет, – заметила я, убирая ему за ухо прядь волос.

Мы все замолчали. Я и Томас сидели бок о бок, Изольда по-прежнему стояла перед нами на коленях, за окном все так же бушевала гроза. Парнишка все трогал с изумлением ногу, а мы встретились взглядом с Изольдой.

Хотелось бы мне знать, о чем она думает и что собирается делать.

Она посмотрела на кровавые узоры на платье, выдав секундное замешательство.

Мы были не вполне уверены, что он – сын Деклана, хотя сердце подсказывало мне, что так и есть.

– Госпожа Бриенна, – нарушил молчание Томас, – это и есть тот Камень, о котором вы рассказывали, тот, что выкопали из-под дерева?

Он робко показал на Камень Сумерек, и я с облегчением подхватила перемену темы.

– Да, это он.

И тут в дверь постучали.

Не успела я ни о чем подумать, как Изольда уже вскочила на ноги.

– Наверняка это твой ужин, Томас, – сказала она как можно веселее, но я заметила в ее глазах предостережение.

«Не позволяй никому его увидеть», – говорил ее взгляд. Изольда направилась к двери.

– Идем в спальню, – прошептала я Томасу. – Ты можешь поесть и в постели.

Мы зашли в смежную комнату, чтобы мальчика не увидели с порога главной двери, и я откинула одеяла.

– Но это ваша постель, – возразил он.

– Посплю в другой комнате. Ну же, Томас, забирайся в кровать.

Я практически подняла его и плюхнула на матрас.

– Никогда не спал на такой большой кровати, – заметил он, вертясь, – и на такой мягкой!

От его простодушия на глаза навернулись слезы. Хотелось спросить, на каких же кроватях он спал. Если он принц, разве у него не должно быть все самое лучшее?

Может, мы ошибались. Может, он и правда просто сирота без единой капли крови Ланнона.

Мне хотелось, чтобы так и было.

Изольда вернулась с подносом, принеся суп, хлеб с маслом и оловянную кружку с сидром. Королева осторожно поставила еду перед Томасом, и его глаза расширились при виде такой огромной порции. Он тут же начал набивать рот, слишком занятый этим процессом, чтобы обращать внимание на меня с Изольдой.

Я вышла следом за королевой в гостиную, чтобы Томас нас не видел. Мы стояли друг перед другом. Изольда была как пламя, со своими рыжеватыми волосами и блестящим Камнем, а я – как тень, с темными косами и нарастающим страхом.

– Если он действительно тот, кем мы его считаем, мне нужно знать, что он здесь делает, – прошептала она. – Можешь поговорить с ним, получить подтверждение?

– Да, разумеется, – ответила я.

– Бриенна, его нужно спрятать. Если мальчика обнаружат… то у меня не будет выбора, придется заковать его в цепи и бросить в темницу.

Я кивнула, но тут мне в голову пришла одна мысль. Стараясь подавить дрожь в голосе, я спросила:

– А что же Картье?

Изольда со вздохом потерла лоб.

– При чем тут Эодан?

Она не знает. Ну конечно, откуда ей знать.

– Картье заботился о нем в замке Брай, думая, что он один из сирот Морганов.

Королева помолчала, держа руки на поясе. Она сникла, словно я возложила камень ей на плечи.

– Он начал привязываться к мальчику?

– Да.

– Думаешь, Эодан будет возражать против моего окончательного решения и постарается уберечь мальчика?

Я попыталась представить: на что будет похож суд и как он будет проходить; что станет делать Картье, уверенный в том, что Томас в безопасности в Брае, если мальчика неожиданно приведут на плаху; какая чаша весов перевесит для Картье, если Томас заслуживает жить, но даже тогда… этого будет недостаточно, если народ Мэваны захочет казнить мальчика.

– Бриенна, я прошу от тебя слишком многого? – мягко спросила королева.

Я встретилась с ней взглядом.

– Нет, леди.

Королева должна быть на первом месте. И мне необходимо поддерживать ее, какими бы ни были ее решения.

– Разберись, кто этот мальчик, – сказала Изольда. – Сегодня же, если это возможно. И завтра утром сообщи мне правду.

Я кивнула и склонилась перед ней, приложив руку к сердцу, чтобы выразить свое полное повиновение.

Но Изольда коснулась моего лица, приподняла подбородок, чтобы свет падал мне в глаза. Интересно, отражается ли в них Камень Сумерек?

– Я доверяю тебе, Бриенна, больше чем кому-либо.

Меня тронуло ее признание, но я подавила свои чувства, загнав их поглубже, где они не могли разрастись в гордость.

Именно тогда я поняла, какую роль она мне готовит: что я становлюсь ее правой рукой, советницей, занимаю то место, которое когда-то Брендан Аллена занимал при Гилрое Ланноне.

У меня перехватило дыхание от иронии этой ситуации.

Изольда убрала пальцы и ушла тихо и быстро, как последний луч солнца на закате.

Я осталась наедине с Томасом и целым океаном вопросов о нем.

Когда, прихватив второй канделябр, я вернулась в спальню, Томас уже дочиста съел все, что было в тарелке, и слизывал с пальцев сливочное масло. Я села рядом с ним на край кровати, обдумывая вопросы.

– Вы скажете лорду Эодану, что я здесь? – угрюмо спросил он.

Я расправила складки на лоскутном одеяле, проводя пальцами по стежкам.

– Думаю, мне нужно знать, почему ты здесь, Томас. – Я помолчала, пристально глядя на него и ожидая, чтобы он тоже на меня посмотрел. – Уверена, лорд Эодан велел тебе оставаться в Брае. Так что сейчас я пытаюсь понять, почему ты пришел в Лионесс, невзирая на то, что он сказал, почему вскарабкался по стене замка и залез в окно.

Он молчал, не в силах выдержать мой взгляд.

У меня по спине потекли струйки пота, но я не отводила взгляда от мальчика, рассматривала его лицо, постепенно обнаруживая в чертах сходство с Ланнонами… У него были темно-рыжие волосы, что необычно, но глаза небесно-голубые, как у всех Ланнонов, которых я встречала, и аристократические черты лица.

Томас собирался заговорить, как вдруг издалека донесся стук в мою дверь. Я знала, кто это, и разрывалась между сожалением и желанием, словно в моем сердце бушевала битва.

– Томас, – прошептала я, – оставайся здесь. Не двигайся, не шуми. Ты понял?