Организованный ум - Дэниел Левитин

Жесткие границы обнаруживаются по большей части у формальных категорий, относящихся к математике или, скажем, праву. Огурцы и цукини вообще-то фрукты[130], но ситуативно мы привыкли помещать их в категорию «овощи», имеющую несколько размытые границы, так как употребляем их в пищу так же, как и «настоящие» овощи вроде шпината или моркови. Ситуативное понимание категорий проявляется, и когда мы говорим о температуре: 40 градусов воздуха в спальне – это страшно жарко, а вот для горячей ванны как раз хорошая температура; кофе же кажется нам едва теплым, если остывает до 40 градусов.

Классический пример размытой категории – понятие «игра»[131]. Один из крупнейших философов ХХ века Людвиг Витгенштейн много размышлял об этом и пришел к выводу, что невозможно сформировать перечень критериев, однозначно определяющих этот термин. Игра – это нечто, чем мы занимаемся в свободное время? Такое определение исключает профессиональных футболистов и участников Олимпийских игр. Это нечто, чем мы занимаемся вместе с другими? Но тогда сюда нельзя включить карточные пасьянсы. Деятельность, имеющая четкие правила, которой мы занимаемся для развлечения, и принимающая форму соревнования, чтобы было интереснее наблюдать? Тогда в категорию не попадают многие игры для малышей, в которых не предполагается соперничества, да и строгих правил может не быть. Витгенштейн считал, что занятие можно считать игрой, если оно похоже на другие игры.

Представим такую картину: члены семьи Ларсонов собрались на традиционный совместный обед. Если вы достаточно долго наблюдали их, вы без труда определите, кто из собравшихся не кровный родственник и приходится кому-то супругом. Возможно, у всех рожденных в этой семье ямочка на подбородке, или нос с горбинкой, или большие уши и рыжие волосы, или высокий рост. Вполне вероятно, что ни у одного из Ларсонов не наблюдается всех этих признаков сразу. Другими словами, характеристики не отличительные, а типичные. В силу размытости границ категории любой, внешне напоминающий описанного типичного представителя этого рода, может быть включен в группу, хотя в реальности Ларсона, обладающего сразу всеми этими признаками, может и вовсе не быть.

Лингвист и когнитивный психолог Уильям Лабов продемонстрировал сходство между размытыми категориями и семейным сходством посредством серии рисунков. Он изобразил чашки разных форм и размеров. Сначала он изобразил совершенно обычную чашку, но в том же ряду есть еще три, причем чем чашка ближе к правому краю, тем шире, а самая правая скорее напоминает миску. Есть сосуд, который можно назвать и чашкой, и миской, в зависимости от контекста. При движении к нижнему краю они становятся все выше, напоминая вазы или кувшины. Встречаются варианты с высокой ножкой, напоминающие скорее кубок или бокал. Эта серия рисунков показывает, что границы категории размытые и нестрогие и меняются в зависимости от контекста. Если я налью вам вина в сосуд с высокой ножкой, который к тому же будет сделан из стекла, а не фарфора или керамики, вы быстрее согласитесь, что это правда бокал. Но если я сделаю из стекла первый объект, он все же будет выглядеть как чашка, и неважно, что я в него налью – кофе, сок, вино или суп.

Размытые категории укоренены в мозге не менее прочно, чем строгие. Способность формировать и использовать классификации обоих типов и понимать их суть заложена в мозг человека природой и проявляется даже у двухлетних малышей. Организуя свое пространство и жизнь в целом, мы неизбежно создаем и используем категории, что позволяет экономить ресурсы. В этом ярко проявляется способность человека к творчеству, благодаря которой возникают разнообразные системы организации информации и объектов: к проявлениям этих систем и подходов можно отнести и жесткую дисциплину на военной базе, и ящик с уложенными в идеальном порядке носками, и гораздо менее четкие категории, демонстрирующие многообразие восприятия мира разными людьми.

Мозг находит уникальные подходы к организации сведений, которые годятся и для людей, и для живых существ в целом. Но в эпоху избытка информации и постоянной необходимости принимать решения мы стали остро нуждаться в системах, находящихся вне мозга и помогающих ему справляться с нагрузкой. Категоризация дает возможность переложить часть работы с мозга на внешнюю среду. Скажем, если у нас есть ящик, где мы храним все, что понадобится для выпечки, не приходится запоминать, где скалка, ножи для печенья, сито и прочие довольно разнородные объекты: достаточно помнить, что все это относится к выпечке, и мы уже сложили все предметы из этой категории в третьем ящике, под кофемашиной. Если мы планируем две вечеринки по случаю дня рождения, в офисе и дома, то категории типа «мои коллеги» и «друзья» в электронной почте или приложении для смартфона с контактами помогают быстро решить, кого куда приглашать.

Календари, смартфоны, адресные книги – все это, по сути, внешние дополнения к мозгу, организованные на бумаге или в виде нулей и единиц и хранящие массу информации, которую теперь не нужно держать в голове. В прежние времена такими внешними дополнениями к мозгу были книги: в них хранились накопленные за столетия знания, к которым можно было при необходимости обратиться. Думаю, в наши дни они играют ту же роль.

Люди, достигшие успехов в профессии, и особенно те, кому это удалось благодаря творческим способностям и эффективности, вовсю используют и системы удержания внимания, и внешние ресурсы для запоминания важных вещей, позволяющие разгрузить мозг. И на удивление многие, даже из технологической сферы, используют подчеркнуто нетехнологичные решения. Конечно, можно встроить в ключи микрочип и, потеряв, быстро находить их с помощью телефона и специального приложения, а перед поездками создавать электронные списки нужных вещей, чтобы ничего не забыть. Но многие занятые и эффективные люди говорят, что есть что-то особо притягательное в использовании традиционных и даже старомодных физических носителей, помогающих в решении самых разных задач, от составления списков покупок до записи идей по крупным проектам.

Работая над книгой, я с удивлением узнал, что многие из этих людей действительно держат при себе блокнот и карандаш[132] и записывают все важное, причем они убеждены, что это и более эффективный, и более приятный вариант, чем любые электронные устройства. Пожалуй, это стало для меня самым большим открытием в ходе работы над книгой. В автобиографии Lean In Шерил Сандберг[133] рассказывает, что носит с собой блокнот и карандаш и ведет списки важных дел, и признаётся, что в компании Facebook, где она трудится операционным директором, некоторые смотрят на нее так, как если бы она «брала с собой каменную табличку и стамеску»[134]. Но и она, и многие другие успешные люди придерживаются такой вроде бы старомодной технологии. В этом определенно что-то есть.