Организованный ум - Дэниел Левитин

Помимо того, что воспоминания легко искажаются и изменяются – что уже серьезная проблема, – мозг может упорядочивать события прошлого совершенно особым образом, чтобы каждый фрагмент можно было воспроизвести по отдельности и в связи с другими событиями. Если верить наиболее смелым теоретикам, все, что мы когда-либо переживали, хранится «где-то там», в голове. Но тогда почему же мы не вспоминаем одновременно все связанные события? Скажем, если мы думаем о жареной картошке, почему в памяти не всплывают все случаи, когда мы видели ее или ели? А потому, что мозг способен объединять схожие сюжеты в категории.

Элеонор Рош доказала, что стремление мозга объединять объекты и события в категории обусловлено намерением сэкономить ресурсы: если объекты можно считать однородными, не приходится отвлекаться на несущественные детали. Вот мы смотрим на пляж – и, как правило, не замечаем отдельных песчинок, а воспринимаем всю массу песка как единое целое и все песчинки считаем в целом одинаковыми. Это не значит, что мы не способны разглядеть различия между ними, – просто мозг объединяет их в одну группу как однородные объекты. Примерно то же происходит, когда мы смотрим на тарелку с фасолью: чаще всего для нас это масса совершенно однородных объектов. Как я уже отмечал, ради практических целей мы считаем всю фасоль одинаковой и равно пригодной для использования.

Отчасти именно благодаря такому экономному подходу к возможностям мозга нам не приходится постоянно искать названия и обозначения для каждого отдельного объекта и события: в большинстве случаев достаточно общего названия для целой категории[122]. К примеру, говорим, что за окном шумит машина, и не уточняем, что это «Понтиак GTO». Отмечаем, что птица, похоже, свила гнездо в почтовом ящике, и не уточняем, что это красноглазый тауи. Рош называет подобного рода обобщения естественными, или базовыми, категориями. Этот уровень – первое, что осваивают младенцы, а также взрослые, начинающие учить новый язык. Разумеется, тут есть и исключения. Придя в мебельный магазин, вы можете спросить продавца, где у них представлены стулья. А вот в салоне «Мир стульев» такой вопрос прозвучит странно, и понятием базового уровня уже не обойтись: придется конкретизировать, что вас интересуют, к примеру, офисные кресла или стулья в гостиную.

Накапливая знания, мы начинаем даже в повседневной речи использовать понятия и категории второго уровня. Когда продавец из магазина «Мир стульев» звонит на склад, то не спрашивает, остались ли там нестандартные стулья, а формулирует запрос гораздо более ясно: ему нужен стул красного дерева, в стиле королевы Анны, с желтой стеганой спинкой. Орнитолог сообщит приятелю, что в его почтовом ящике свил гнездо именно красноглазый тауи. Формирование категорий и структурирование информации в нашей голове зависит от объема и качества накопленных знаний.

В силу экономного подхода к расходованию ресурсов мозга мы объединяем объекты и события в категории, игнорируя несущественные детали и различия. Конечно, остаются вещи, в отношении которых важно осознать и запомнить все до мельчайших подробностей, но зачастую их не нужно помнить всегда. С другой стороны, чтобы найти в массе черной фасоли ту, которая не до конца разварились и осталась твердой, все же придется проверять каждую по отдельности, не рассматривая их как единую массу. Способность менять фокусировку и либо воспринимать объекты как однородную группу, либо детально рассматривать каждый (приближать или удалять изображение, фокусируясь на общих характеристиках или уникальных свойствах), присуща системе внимания млекопитающих и отражает иерархическую природу состояния сфокусированной деятельности. Исследователи склонны считать это состояние целостным явлением, но не будет ошибкой говорить о нем как о наборе разнообразных линз, позволяющих приближать или отдалять рассматриваемые объекты в соответствии с текущими задачами. Художнику важно разглядеть каждый мазок и участок картины, в силу чего он должен уметь переключать внимание с отдельных фрагментов на целое и обратно. Композиторы работают с мелодиями и ритмами, но им важно воспринимать и оценивать и крупные музыкальные фразы, и все произведение, чтобы компоненты сочетались друг с другом идеальным образом. Краснодеревщик, работающий над частью дверцы комода, обязательно держит в голове образ всего изделия. Во всех этих случаях, да и во многих других – скажем, когда предприниматель начинает бизнес или когда пилот готовит самолет к посадке, – человек держит перед глазами цель или идеальное состояние и стремится максимально приблизить реальность к мысленному образу.

Различия между физическим образом и мысленным представлением обсуждали еще Аристотель и Платон[123]. Эта тема стала одним из краеугольных камней классической греческой философии. Оба философа рассуждали о разнице между тем, как объект выглядит, и тем, каков он на самом деле. Краснодеревщик может использовать шпон, и тогда клееная фанера будет выглядеть как красное дерево. Когнитивный психолог Роджер Шепард, мой учитель и ментор, развил эту мысль и сформулировал теорию, согласно которой подобное адаптивное поведение зависит от способности организма замечать три ключевых различия между кажущимся и реальным.

Во-первых, некоторые объекты кажутся разными, но на деле одинаковы: в зависимости от нашей точки зрения на сетчатке формируются непохожие образы, хотя объект остается тем же. Мозгу приходится объединять отдельные и различающиеся образы одного объекта в одну категорию.

Все мы без конца именно это и проделываем во время общения: лица появляются перед нами то в профиль, то анфас, под разными углами, да и эмоции меняют выражение, формируя на сетчатке глаз разные образы. Российский психолог Александр Лурия[124] описал случай, когда пациенту с повреждением участка мозга не удавалось объединять подобные разрозненные картины и узнавать людей.

Во-вторых, схожие по виду объекты могут быть в реальности совершенно разными. К примеру, перед нами луг, на котором пасутся лошади. На первый взгляд они очень похожи, и их изображения на сетчатке оказываются практически идентичными, но в ходе эволюции человек научился понимать, что видит отдельных животных, отличных друг от друга. Здесь не требуется категоризации – как раз наоборот, необходима способность абстрагироваться от группирования и осознать, что, хотя эти объекты и обладают схожими характеристиками, важно различать в общей массе отдельные существа (и оценивать, скажем, степень опасности, когда на вас во весь опор несется одна из этих лошадей – или весь табун).