Священное воинство - Джеймс Рестон

Конечно, лагерь крестоносцев в Везелэ вполне мог вдохновить трубадуров, певших о любви, доблести и благочестии рыцарей:

В аббатстве Везелэ хранились мощи святой Марии Магдалины, потому что она, согласно Новому Завету, после окончания земной жизни Христа отправилась проповедовать его учение в Южную Галлию и скончалась в Альпах, где провела в уединении последний период своей жизни. Предания об этой святой были живы в краю, где стояло войско крестоносцев, и освящали начатое ими дело. Как и раньше, Везелэ превратилось в отправную точку Крестового похода.

Судьбы и жизненные пути королей, предводителей крестоносцев двух стран, тесно переплелись между собой. В Третьем Крестовом походе им следовало избежать ошибок, совершенных их отцами во время предыдущего. А между тем перед ними стояла не в пример более сложная задача. Теперь была потеряна почти вся Святая земля и Палестина, а не один лишь город Эдесса, а Сирия и Египет были объединены. Что же до Саладина, то в его лице Ричарду и Филиппу предстояло воевать с величайшим из восточных полководцев со времен Кира Великого.

Французский король, неженатый и не склонный к семейной жизни, не отличался мужественностью и силой воли. Ричард знал его как человека неустойчивого, который был вспыльчив, но отходчив. Филипп не любил рисковать и не разделял страсти товарища к турнирам и охоте. Если английский король сам писал стихи, то Филипп даже не смог выучить латынь, а потому, считался по понятиям своего времени, человеком необразованным. У Ричарда был мощный испанский боевой конь, а Филипп предпочитал лошадей более легкого сложения. Поэт Бертран де Борн так писал об этих двух государях: «Сэр Ричард охотится на львов, используя кроликов как приманку, и делает это весьма успешно. Он также не раз ловил огромных орлов с помощью бумажных змеев… Король Филипп охотится с соколами на воробьев и мелких птичек, и его люди боятся сказать ему, что это у него получается все хуже».

Филипп был моложе Плантагенета, но правил на десять лет дольше его. Он был куда слабее Ричарда как воин, но и у него за это время накопился некоторый военный опыт, прежде всего во время стычек с беспокойными фламандцами. Годы правления научили его, что надо быть хитрым дипломатом и хорошим администратором. Если Ричард чувствовал себя лучше всего на коне, с мечом в руках, то Филипп быт в своей стихии, сидя на троне со скипетром и занимаясь межгосударственными делами. «Французский король держится так вкрадчиво, что я опасаюсь, как бы он вдруг не бросился на меня», — пошутил однажды тот же Бертран де Борн. Филипп был болезненно мнительным, ему всюду мерещились враги, и в отличие от громкоголосого и грубоватого Ричарда обманчиво слабый Капетинг часто выглядел тихим и чопорным.

Ричард любил при каждом удобном случае шокировать своего друга грубыми остротами и фривольными песенками, которым он научился в родной ему Аквитании. Это казалось ему еще приятнее оттого, что Филипп вел себя жеманно, не проявляя признаков чувства юмора. Однажды, когда Филипп услышал, что один его рыцарь богохульствовал во время игры в карты, король приказал трижды окунуть невежу головой в воду, а затем издал специальный указ, запрещающий брань во всем королевстве. Ричард же сам любил ругательства и даже кощунственную брань и получал огромное удовольствие, оскорбляя своих священников, которые не могли ему ответить.

Эти два человека, разные, как лед и пламя, всегда были близки и теперь оказались в одной упряжке перед Третьим Крестовым походом.

Великолепное зрелище, которое являл лагерь крестоносцев в Бургундии, издали напоминающее цветистый луг, скрывало тайные интриги и противоречия, существовавшие в самом этом лагере. Летописец деяний этого воинства не мог не пожаловаться по этому поводу: «Эта огромная армия была объединена энтузиазмом, дисциплиной и волей к победе. Она могла бы стать непобедимой навеки, но ее подтачивали изнутри споры и внутреннее несогласие. Узы товарищества были поколеблены. Сказано: дом, разделившийся внутри себя, придет в запустение».

В личных взаимоотношениях короли проявляли сварливость бывших любовников. Пока только Филипп был королем, его официальная власть уравновешивала харизму Ричарда, но теперь все изменилось. Плантагенет и сам по себе во многом превосходил своего товарища, к тому же у него было более многочисленное войско, более мощный флот, более богатая казна, наконец, воинская слава, которой еще не было у Капетинга. Рядом с ним Филипп был в тени, и, конечно, это его раздражало. Это обстоятельство провоцировало насмешливое отношение Ричарда к своему союзнику, которого он постоянно задевал.

«Если бы их любовь продолжалась, — отметил хронист, — они обрели бы вечную славу, а католическая церковь бы восторжествовала».

Вместо этого короли брюзжали и спорили. И все же за два дня, проведенные в Везелэ, оба сумели преодолеть разногласия и заключили торжественное соглашение о прекращении любых конфликтов между Англией и Францией на все то время, пока обе армии находятся на службе Господа. Короли обязались хранить верность и поддерживать друг друга в беде. В случае, если один из них будет убит, другой обязался принять командование вторым войском и удвоить силы в ведении священной войны. Тот же, кто нарушит эту священную клятву, подлежал отлучению от церкви, и это обязательство было скреплено печатью архиепископов обеих стран.

Не забыли и об Алисе. По этому поводу Ричард принял следующее обязательство: «Я клянусь жениться на твоей сестре не позднее как через сорок дней по моем возвращении, а до этого времени прошу подождать».

Подписав договор, каждый из королей с почтением принял от духовенства символический посох паломника.

24 июня 1190 г., в день памяти Иоанна Крестителя, оба войска отправились в поход. После перехода через реку Рону они должны были разделиться: Филипп должен был отправиться в Геную, чтобы воспользоваться услугами генуэзцев, а путь Ричарда лежал в Марсель, где его ожидал собственный английский флот. Затем королям следовало снова встретиться в Мессине, на Сицилии, а оттуда вместе отплыть на Святую землю. Объединенная армия состояла из ста с лишним тысяч человек, причем среди вассалов Филиппа было много известных людей Франции, например граф Филипп Фландрский, граф Генрих Шампанский и граф Стефан де Сансерре. Войска двух королей торжественным маршем прошли Сент-Леонард, Мулен и Сент-Мари-де-Буа.

Энтузиазм рыцарей был бесспорным. В Риме даже утверждали: «Речь идет уже не о том, становиться ли крестоносцем, а о тех, кто таковыми еще не стали».

Крестоносцы распевали свой гимн на латыни, и их пение перекрывало стук копыт, шелест многочисленных знамен и скрип тележных колес: «За Крестом и за знаменем Вождя следует войско, которое никогда не отступает, но идет вперед, уповая на силу Святого Духа».