Дерзкая и желанная - Анна Бартон

Можно подумать, что это вовсе не ее хозяйка, а щенок, который прибежал со двора с грязными лапами.

Пока горничная рылась в дорожной сумке Оливии, Джеймс бережно усадил ее на твердый стул и провел костяшками пальцев по щеке.

– Я пришлю теплой воды для ванны и позову доктора.

– Ванна – это божественно, но с доктором давай подождем до утра. Быть может, к завтрашнему дню станет лучше.

Он посмотрел на нее с сомнением, но спорить не стал, только погрозил пальцем и сурово сказал:

– Не вздумай вставать.

– Вот те на. А я-то надеялась протанцевать весь вечер.

– Леди Оливия! – пожурила ее служанка, хотя вроде уже должна была привыкнуть к бойкому язычку своей хозяйки.

Джеймс улыбнулся.

– Я оставлю вас, но если вдруг что-нибудь понадобится – буду в своей комнате.

Хилди проводила его и, закрыв дверь, осторожно стащила с Оливии грязную одежду, после чего насухо вытерла ее кожу и волосы и помогла облачиться в мягкий теплый халат.

Оливия с облегчением вздохнула.

– Спасибо.

– Осталось только одно маленькое дельце, – сказала служанка.

Ах да. Туфля. Вряд ли к ней подойдет это определение, потому что ужасающе распухшая нога растянула туфлю до неузнаваемости.

– Попробуй разрезать ее ножницами, – предложила Оливия.

Хилди вынула из дорожного набора ножницы, опустилась перед Оливией на колени и начала осторожно резать. Задачка оказалась трудной как для горничной, так и для самой Оливии. Кожа была добротной, а тряска причиняла такую боль, что она сначала стискивала зубы, а потом, вся мокрая от пота, что есть силы вцепилась в сиденье.

– Еще немного потерпите – почти закончила, – попыталась успокоить ее Хилди и вскоре раскрыла разрезанную кожу туфли наподобие половинок раковины.

Едва нога освободилась, Оливия пошевелила пальцами, насколько позволяла опухоль, и почувствовала, как к ним прилила кровь. Поначалу она едва не взвыла от боли, но через минуту стало легче – меньше дергало, – и она расслабилась.

– Я слышу шаги в коридоре, – заметила Хилди. – Должно быть, это несут ванну. – Она высунула голову за дверь и махнула двум служанкам, которые принесли лохань и стопку белья.

Они сложили простыню вдвое, расстелили на полу, а на нее поставили лохань.

– Вода греется, миледи, – сказала одна из служанок, девица с красноватым лицом. – Скоро принесем.

Верные своему слову, они вскоре вернулись с ведрами горячей и холодной воды. В лохани они ее смешали и довели до нужной температуры. Та из девушек, что была повыше и постройнее, принесла брусок мыла и оставила еще одно ведро с водой для ополаскивания.

Хилди добавила в воду несколько капель лавандового масла, и успокаивающий аромат наполнил комнату. Вода выглядела и пахла так заманчиво, что Оливия не удержалась и поскакала на одной ноге к лохани.

– Осторожнее! – кинулась к ней Хилди. – Не хватало еще и шею сломать вдобавок.

Оливия кое-как стянула халат, держась за Хилди, после чего служанка помогла ей ступить в неглубокую лохань. Она терла тело до тех пор, пока кожа не порозовела, потом вымыла и прополоскала волосы. Какое блаженство вновь почувствовать себя чистой!

– Я понежусь еще немножко в воде, – сказала она служанке и, положив голову на край лохани, закрыла глаза, а вскоре, убаюканная теплом, погрузилась в приятную полудрему.

– Пойду распоряжусь, чтобы вам прислали обед, – ответила та. – Смотрите не вылезайте, пока я не вернусь.

– И не подумаю, – пробормотала Оливия. – Я намерена оставаться тут до тех пор, пока не превращусь в сморщенную сливу.

Хилди скептически улыбнулась.

– Ты что, не веришь? – Оливия приложила руку к сердцу, словно была уязвлена до глубины души.

– Мы же на постоялом дворе, далеко от дома вашей тетушки, где, герцог думает, мы находимся. И хоть вы и говорите, что мистер Эверилл джентльмен, но… я видела, как он на вас смотрит.

Внезапно заинтригованная, Оливия подняла голову.

– А как мистер Эверилл на меня смотрит?

– Как наполовину влюбленный, наполовину помешанный. – Хилди выскользнула в коридор и, прежде чем закрыть за собой дверь, приказала: – Оставайтесь на месте!

Оливия сдержала колкий ответ, готовый сорваться с губ, и опустилась пониже теперь уже в чуть теплую воду, понимая, что всю эту кашу заварила она.

Ее безответственные поступки привели к драке в таверне, травме и сломанной оси у кареты. Казалось просто несправедливым, что теперь, когда она пытается все исправить, судьба, словно нарочно, оставила их с Джеймсом наедине в карете на несколько часов.

И как бы ни старалась она вести себя правильно, надо было быть святой, чтобы не пасть жертвой его неотразимых чар.

По крайней мере, она делает все возможное, чтобы исправить положение. Если повезет, она будет у тетушки Юстас до того, как кто-нибудь из родных прознает о ее выходке. И хотя Оливия была рада, что никто из них не видел ее грехопадения – которое по иронии судьбы включало действительное падение, – ей ужасно не хватало Роуз, Аннабелл и Дафны. Она даже скучала по Оуэну, несмотря на то что он пришел бы в ярость, если б узнал, где она и что делает.

Ну что ж, сегодня с этим все равно уже ничего не поделаешь. Завтра, в крайнем случае послезавтра, они доберутся до тетушкиного дома.

И уже оказавшись там, Оливия постарается придумать, как ей жить дальше… без Джеймса.

Надеясь подремать до возвращения Хилди, Оливия закрыла глаза, но воспоминания о пылких поцелуях и возбуждающих прикосновениях Джеймса заполонили мозг. Страсть, которая вспыхнула между ними, была гораздо сильнее, чем девушка с ее ограниченным опытом могла себе представить.

А за все эти годы она представляла много всего. И хотя считала себя мастером в искусстве воображения, все ее мечты о них с Джеймсом поблекли в сравнении с захватывающей дух реальностью. Не было ни шелковых простыней, ни романтических свечей, но он заставил ее почувствовать себя принцессой – прекрасной, обожаемой и желанной. От его прикосновений тело ее звенело словно музыкальный инструмент, из которого извлекают прекрасную музыку.

Даже сейчас соски от воспоминаний напряглись. Остывающая вода плескалась о живот, и где-то внутри, в самой сердцевине, зарождалась сладкая, пульсирующая боль. Она скользнула ладонью между ног и легонько дотронулась до себя, затем резко втянула воздух от дрожи удовольствия, которая пробежала по телу.

Оливия ухватилась за края лохани и села прямо. Эти ощущения, новые и сильные, слишком тесно связаны с воспоминаниями о тех минутах с Джеймсом. Она не может исследовать их сейчас, когда рана от его отказа еще слишком свежа.

Ей захотелось выбраться из лохани, немедленно, но она обещала Хилди оставаться на месте, поэтому потянулась за полотенцем и начала не спеша вытирать волосы. Когда они немного подсохли, накинула полотенце на плечи и обхватила себя за ноги, подтянув колени к груди.