Доктор Стрэндж. Участь снов - Девин Грейсон

Когда она поскользнулась на прибрежном иле, Кошмар подал ей руку, и она оперлась на нее. Его кожа была холодной и липкой. Как только девушка оказалась на берегу, он отпустил ее руку, и Джейн поняла, что это существо не часто трогает людей. Она откинула мокрые пряди со лба.

– Конец света еще не наступил? В таких местах это трудно заметить.

Несколько секунд Кошмар внимательно на нее смотрел, а затем сглотнул и вновь окинул взглядом поляну.

– Пока еще нет. Так вот что Провидец тебе показал, Джейн? Конец света?

– Думаю, да, – она стянула с себя куртку и начала ее выжимать. – По крайней мере, моего. Но я не думаю, что это то, что она планирует.

Кошмар несколько секунд следил за тем, как Джейн сражается с насквозь мокрой курткой, а потом, видимо повинуясь порыву, махнул вокруг нее рукой.

– Кто планирует?

Джейн удивленно обнаружила, что куртка совершенно сухая. Уже начиная постепенно привыкать к отсутствию последовательности событий во времени, она пожала плечами, встряхнула куртку и накинула ее обратно.

– Тебе нравятся могилы?

– Вообще-то, да.

– Мне тоже. Пошли.

Схватив Кошмара за руку, она потянула его подальше от озера.

Они стали подниматься на невысокий холм, заросший высокой зеленой травой и черноглазыми гибискусами, доходящими им до колена. Впереди виднелась скромная, но большая усадьба. Джейн перелезла через деревянный забор, дождалась, пока Кошмар сделает то же самое, и завела его за сарай, где, в тени здания, был выкопан аккуратный ряд могил. Все они были обозначены простыми деревянными крестами, на которых выжгли имена: Юджин Стрэндж, Беверли Стрэндж, Донна Стрэндж, Виктор Стрэндж…

Джейн присела и потрогала холодную землю на могиле Донны Стрэндж.

– Они выглядят такими безмятежными, – тихо сказала она.

– Не для Стивена, – Кошмар грустно улыбнулся и хрустнул костяшками пальцев. – Кстати, уверяю тебя, их настоящие могилы находятся гораздо дальше от фермы. Думаю, это место для него имеет скорее символическое значение.

– Так это предчувствие или все эти люди действительно мертвы? – спросила Джейн.

Кошмар, кажется, радовался, что может дать прямой ответ.

– Они давно уже мертвы, – он показал на могилу Виктора Стрэнджа и зловеще улыбнулся. – Виктор, например, успел умереть дважды.

Джейн медленно и невозмутимо кивнула.

– Как если бы он был вампиром или что-то вроде того?

Кошмар резко повернулся к ней, удивленный тем, что она догадалась.

– Именно.

Джейн грустно взглянула на него.

– Но мы же пока не такие, да?

– Не вампиры?

– Нет, не мертвы.

Кошмар покачал головой:

– Джейн, дорогая, мертвые не видят снов.

– Так, значит, это сон?

Приподняв одну бровь, Кошмар разглядывал девушку-Нелюдя.

– Не совсем. Но я полагал, что ты так думаешь. Я решил, что именно поэтому ты меня не испугалась.

Он протянул руку, и Джейн оперлась на нее, вставая с колен.

– Мне незачем тебя бояться, – просто сказала она, засовывая руки в задние карманы джинсов. Потом направилась обратно к озеру. Кошмар опять наклонил голову набок и последовал за ней.

– Ты не веришь, что я могу тебе навредить?

Джейн кинула на него взгляд через плечо, продолжая идти к озеру.

– Не сомневаюсь, что можешь. Просто это не имеет значения.

Кошмар растерялся:

– Что не имеет значения? Что я могу причинить тебе боль?

Джейн повернулась и пошла вперед спиной, широко расставив руки.

– Ну, да. Потому что я неудачница. Мне это не приходило в голову до тех пор, пока ты это не сказал, но это же практически суперсила! – она опустила руки и вновь повернулась лицом к озеру, расправив плечи и высоко подняв голову. – Ты перестаешь бояться чего бы то ни было, когда знаешь, что тебе суждено умереть. Ангельские трубы уже трубят.

Кошмар остановился, а вот Джейн продолжила идти и прислушивалась. Она улыбнулась, когда услышала, что листья вновь зашуршали у него под ногами.

– Кажется, ты первая, кто не боится меня, за три или четыре последних столетия, – произнес он ей в спину. Его голос звучал почти радостно.

Джейн подняла голову, посмотрела на деревья, засунула руки в карманы и ответила:

– Как хорошо найти друга, не так ли?

Она кинула на него еще один взгляд и сморщила нос от удовольствия. Демон сложил руки на груди и шел, постукивая пальцем по подбородку, видимо раздумывая, как ответить на ее вопрос.

Шаранья почувствовала, как на нее воздействует некая сила, как будто кто-то энергично толкнул ее в спину. Она оказалась на берегу реки, знакомые Переходы исчезли из виду. За ее спиной, на широкой, плоской, пустой равнине, покрытой песком, виднелась какая-то платформа, на которой возвышался древний город из обожженной глины. Городские ворота были открыты. В синеватых сумерках огни факелов мерцали и плясали на ярко раскрашенных терракотовых камнях, инкрустированных в затейливые резные здания, придавая стенам медно-красный оттенок. Стройные минареты высились с каждой стороны великолепного храма, а совсем недавно изобретенная, но уже тщательно продуманная система ирригации проходила сквозь дома, поля, молодые рощи и пастбища. Шаранья не замечала, насколько пустым и тихим выглядит город, пока не услышала за спиной звучный властный голос:

– С Великих Вершин она услышала Великие Низины…

Она обернулась, увидела женщину, стоящую на берегу реки, и, узнав ее, не смогла сдержать удивленного вздоха. Невысокая женщина стояла, гордо расправив плечи, на ее грациозных обнаженных руках красовались золотые браслеты. Ее ниспадающий складками шерстяной наряд бордового цвета украшал замысловатый, вытканный вручную орнамент, который подчеркивал теплоту смуглой кожи, а венок из листьев дикого винограда оттенял мягкие, сияющие темные волосы. На плече женщина элегантно держала плоскодонный терракотовый кувшин; умные глаза цвета топаза, подведенные карандашом и сияющие в свете факелов, глядели прямо на Шаранью.

– Гештинанна? – ошеломленно спросила ученая.

– С Великих Вершин богиня услышала Великие Низины, – повторила женщина.

Гештинанна – богиня месопотамского эпоса, которая, согласно шумерским мифам о временах года, проводила полгода под землей. Ее любимый брат Думузи спускался туда на время холодов, и Гештинанна стала своего рода предвестницей осени, а также, попутно, символом урожая и вина. Но Шаранья помнила ее прежде всего как первого человека в истории, который стал записывать и анализировать свои сны, успешно помогая брату расшифровывать его пророческие кошмары.