Иерихон - Басти Родригез-Иньюригарро

Господин Мариус ограничился неофициальным сообщением: «Не могу одобрить вашу инициативу».

* * *

— Представь, что мои подчинённые решили тебя обыскать, — без предисловий выдала Валентина.

Кампари открыл дверь на балкон и вдохнул мглистое ноябрьское утро.

— Мой кабинет в Центре? Это превышение полномочий. Мою комнату? Они не имеют права входить сюда.

— Суверенитет монастыря не распространяется на твоё жилище, так как ты не принадлежишь к братству. Почему ты сразу подумал про кабинет? Там есть то, что не стоит видеть хранителям порядка? Кроме хвостатой выскочки.

— Дурацкий вопрос. Безусловно, там есть вещи, которые не должны попасть на глаза рядовым контролёрам.

Валентина поморщилась при слове «контролёры».

— Вообще-то я имела ввиду другое: стал бы ты сопротивляться, если бы обыскать решили лично тебя?

— Граждане, чей статус ниже моего?

— Неприкосновенны только медики и сотрудники моего отдела, — Валентина убрала пряди, закрывшие его левый глаз.

Кампари встряхнул головой — волосы упали на прежнее место.

— Почему мы говорим об этом? — он скрестил руки на груди.

— Мне любопытно, до какой степени тобой не усвоены поведенческие нормы.

Закрыв за ней дверь, командор проверил свой пульс. Выводила из равновесия? Предупреждала? Упивалась некой перспективой? Надо быть идиоткой, чтобы так открыть карты.

Но если Валентина — идиотка? Никогда об этом не задумывался.

Кампари расстроился, осознав, как мало при нём подозрительных предметов: ни взрывчатки в кармане, ни наркотиков в каблуке, ни плана уничтожения барьера в биологически необходимом отверстии.

Обзывая себя фантазёром, он спрятал блокнот в библиотеке, а вечером собрал свой отряд:

— Господа, мне претит идея следить за вашей жизнью, но я вынужден просить вас докладывать о перемещениях, независимо от того, отправились вы на задание или уехали по личному делу.

— Да не вопрос, — развёл руками Феликс.

— Нам угрожает опасность? — в голосе Клемента звучало любопытство и ни грамма тревоги.

— Если бы я знал.

Командор без зазрения совести пользовался служебным положением, чтобы избежать набитых вагонов, уезжая до конца рабочего дня или покидая Центр ближе к ночи. Обычно Дик выходила на крышу, к транспортной развязке, вместе с ним, но в тот день Кампари выгнал её раньше, получив напоследок увесистый, подозрительный взгляд.

«Дома», «Прибыл», «На месте», «Порядок» — никто не забыл написать. «Спокойной ночи, командор». Вежливость Дик демонстрировала крайнюю степень обиды.

Увидев на платформе трёх контролёров, он почти обрадовался и не сменил курса.

— Командор, — самый высокий из них еле сохранял нейтральное выражение лица. — У нас приказ задержать вас.

— Чей приказ? Господа Бога?

— Госпожи заместительницы главы Отдела.

— Охренеть. Простите, я сказал это вслух? Передайте Валентине пламенный привет и моё недоумение. Доброй ночи.

Кампари развернулся на каблуках, собираясь обойти вставшую полукругом группу, но его схватили за плечо.

— Я сказал, ты поедешь с нами.

Забыв про револьвер, обалдев от «тыканья», Кампари заехал говорившему кулаком в челюсть, а коленом — в пах, но двое других навалились сзади, выкручивая плечевые суставы. Раздался щелчок наручников.

Пока его волокли к лифту и на платформу 3-ей Линии, Кампари пинал всех, до кого дотягивался. В ответ пинали осторожно, нерешительно. Затащили в вагон, остановились у самых дверей.

— Над чем он ржёт?

— Откуда я знаю.

Сюрпризов не последовало: миновав один перегон, они вышли на крышу башни Отдела Внутреннего Контроля.

Снова лифт. Вниз, вниз, вниз. Ржать Кампари не прекращал — пусть завидуют и теряются в догадках.

Коридор, лязг двери. Замок старого образца, что не могло не радовать: новые, магнитные, без ключа не откроешь, а этот — при случае — стоит попробовать. Бетонный мешок, лампа на полу, стул посреди камеры.

Прощупали карманы пальто, помедлили, решили не мелочиться. «Запишем на контролёрский счёт», — усмехнулся Кампари, слушая треск утеплённых полимеров. К стулу пристегнули на совесть: кисти — к задним ножкам, щиколотки — к передним.

— Нашли что-нибудь? — Валентина не заставила себя ждать.

Ей продемонстрировали добычу: револьвер, нож, несколько магнитных ключей.

— Подкладку порезали — ничего.

Один из контролёров подпёр собой стену, вооружившись канцелярским планшетом: неужели собрался вести протокол?

Кампари решил сменить хохот на речь:

— Забыл сказать: я не любитель подобных игрищ.

— В самом деле? — Валентина рассматривала его, склонив голову на бок. — Двое твоих людей дают показания в соседних камерах.

— На каком основании?

— Двадцать второго сентября этого года рабочие карьера на 43-й Линии обнаружили следы костра у северо-восточного склона, а также надписи на стенах закрытой фабрики. Поскольку место находится в непосредственной близости от барьера, они отправили донесение в Отдел Внутреннего Контроля.

— Что там на стенах? Неприличные слова?

— В какой-то мере. На юго-западной стене — некий парадокс о порядке и счастье. На северо-восточной — «Шторма». С восклицательным знаком. Тебе это что-нибудь говорит?

— Смутно. Вертится на кончике языка.

— Как говорит господин Мариус, переигрываешь. Наши эксперты утверждают: шторм — синоним слова «буря», обычно используемый в добарьерной речи в отношении больших водных пространств.

Кампари демонстративно зевнул.

— Кто может быть знаком с этим понятием? — продолжила она. — Выпускник старшей школы, прошедший краткий курс исторической географии.

— Метеорологов в полном составе взяли? — засмеялся Кампари.

— Слово «шторм» стоит в родительном падеже. Эксперты уверены, что рядом с восклицательным знаком — в определённом контексте — оно может быть призывом к бунту.

— Против кого? Против меня, что ли? Надо же, какие у вас эксперты: контекст анализируют. Небось, добарьерные тексты изучали? Они теперь на этом же ярусе или чуть ниже?

— Знаешь, что мы нашли внутри фабрики?

— Штаб-квартиру забарьерных лазутчиков, утверждающих, что зашли ко мне в гости? Иного объяснения происходящему я не вижу.

— Ещё несколько надписей и следы ног — по полу разлили краску. Там побывали восемнадцать человек. Именно столько получается, если сложить тебя, твой отряд и хвостатую выскочку.