Опасная профессия - Жорес Александрович Медведев

Проблема «желтого дождя» приобретала особую остроту именно в это время, потому что число беженцев-хмонгов из Лаоса, переплывавших через реку Меконг в Таиланд, спасаясь от «нового оружия», превысило 150 000 человек. Лагеря беженцев переполнялись, и правительство Таиланда, не справляясь с таким потоком, требовало, прежде всего от США, расселения этих людей. Война в Лаосе в 1965–1973 годах между вооруженными ЦРУ отрядами хмонгов и регулярной армией Северного Вьетнама была секретной. Участие в ней вооруженных ЦРУ отрядов хмонгов не объявлялось. Сводки об операциях, нередко серьезных, не публиковались. Лаос считался суверенной и нейтральной страной, и присутствие там американских спецподразделений было незаконным. Но именно по территории Лаоса проходила знаменитая тропа Хо Ши Мина, по которой Северный Вьетнам оправлял в Южный своих бойцов и военное снаряжение для операций против американской армии. Эта тропа решила исход всей многолетней войны. Секретный характер войны привел, однако, к тому, что ООН и Красный Крест не признавали своей ответственности за судьбу хмонгов. Американская администрация, в свою очередь, пыталась возложить ответственность за поток беженцев на Советский Союз и тайно применяемое новое химическое оружие.

22 марта 1982 года госдепартамент опубликовал подробный отчет «Химическая война в Юго-Восточной Азии» для конгресса США, в котором суммировались обвинения Советского Союза в нарушении Женевского протокола 1925 года и Конвенции ООН 1972 года о запрещении химического и биологического оружия. Готовилось представление этих обвинений в ООН. Но об открытии пыльцы растений в каплях желтого дождя пока никто не знал. Результаты этих открытий были засекречены.

«Ученые и ядерная война» – конференция в Нью-Йорке

В начале июня 1982 года мне предстояла поездка в Нью-Йорк для участия в конференции на тему «Общественные науки и ядерная война», организуемой Нью-Йоркским и Рутгерским университетами, но объявленной как национальная. В декабре 1981 года мы с Роем, откликнувшись на призыв Эдварда Томпсона, одного из лидеров кампании против ядерного оружия, опубликовали в британском левом журнале New Left Review (№ 130. P. 5–22) статью «The USSR and the Arms Race» («СССР и гонка вооружений»), в которой гонка ядерных вооружений и холодная война рассматривались в историческом аспекте на примерах, как оказалось, малоизвестных или уже забытых в США. Эту статью в январе 1982 года перепечатал более массовый и влиятельный еженедельный американский журнал The Nation, также имевший левую ориентацию. Именно в связи с этой публикацией я получил в конце февраля приглашение принять участие в конференции с докладом на эту же тему. Судя по предварительной программе, организаторами конференции были не представители политических групп и движений, а авторитетные ученые. Предстояло обсуждение множества тем, включая и проблему ядерных отходов. Имена некоторых участников были мне знакомы. Конференция финансировалась разными фондами. (Уже по приезде в Нью-Йорк я узнал, что основными спонсорами конференции были супруги Уилбур Ферри (Wilbur Ferry) и Кэрол Бернштейн Ферри (Carol Bernshtein Ferry), очень богатые пацифисты и филантропы. Благодаря Уилбуру Ферри я получил билеты на самолет почтой на домашний адрес в Лондоне. В Нью-Йорке мне предоставили номер не в гостинице, а в клубе Йельского университета. Здесь я впервые увидел кабельное телевидение, предлагавшее десятки разных программ.

Конференция открывалась в Университетском центре в пятницу 5 июня, а мой доклад стоял в программе на пленарном заседании в субботу утром. В течение трех дней на пленарных и секционных заседаниях конференции обсуждалось более ста докладов. По ее окончании я планировал провести в США еще неделю и побывать в Гарвардском университете по приглашению профессора Мэтью Мезельсона (Mattew Meselson), биохимика и молекулярного биолога, с которым в 1980-м мы обсуждали в переписке проблемы, связанные с эпидемией сибирской язвы в Свердловске (см. главу 45). Мезельсон, помимо своей основной работы по структуре ДНК, являлся консультантом Американского агентства по контролю вооружений как специалист по проблемам биологического и химического оружия.

Мэтью Мезельсон и «желтый дождь»

Я познакомился с Мэтью Мезельсоном в октябре 1974 года во время моего первого посещения Гарвардского университета, тогда еще в связи с обсуждением поправки Вэника и Джексона в сенате США (см. главу 27). Мезельсон был уже хорошо известным биохимиком, и его открытие молекулярных механизмов восстановления повреждений в ДНК имело большое значение и для теорий старения на молекулярном уровне. Впоследствии мы с ним переписывались, обсуждая, в частности, в августе 1980 года происхождение эпидемии сибирской язвы в Свердловске. Мезельсон, не веривший в то время в версию утечки спор бактерий из секретной военной лаборатории, обратился ко мне с вопросами и весьма сложной просьбой:

«Каким образом, по Вашему представлению, советские органы здравоохранения и правительство могут реагировать на эпидемию кишечного антракса? …Какие меры будут приняты и как это событие может быть представлено в прессе и в научной литературе? …Нет ли у Вас текста газетных статей и плакатов, появившихся в связи с этой эпидемией для предупреждения жителей города? Например, не могли бы Вы найти тексты статей, напечатанных в “Вечернем Свердловске”? …Я был бы очень Вам обязан, если бы Вы прислали мне не только русские оригиналы, но и их английский перевод…»

Живя в Лондоне, заполучить вечернюю газету из Свердловска полуторагодичной давности было, конечно, невозможно. Знакомых в Свердловске ни у меня, ни у Роя не было. Даже если бы кто-то чудом смог найти такую реликвию в России, советская почтовая цензура не допустила бы ее отправки за границу. Областные газеты, тем более из закрытых для иностранцев городов, запрещены к отправке в другие страны. Но американцам такие проблемы были непонятны.

На этот раз при встрече с Мезельсоном не менее трудные вопросы, связанные с «желтым дождем», задавал я. Распыление микотоксинов как отравляющих веществ в форме аэрозоля с самолетов, даже низколетящих, казалось мне невозможным. Их и без того невысокая токсичность разводится в воздухе в тысячи раз. Они токсичны в пище, а не в воздухе.

Мезельсон, как оказалось, был вовлечен в пока еще секретную дискуссию о происхождении желтых пятен. Именно он рассказал мне об открытии пыльцы, из которой состояло это желтое вещество. Цвет его определялся каротиноидами, желто-оранжевыми растительными пигментами, всегда присутствующими в цветках растений. Максимальная концентрация каротиноидов обычно обнаруживается в пыльце. К заявлениям госдепартамента о применении Советским Союзом и Вьетнамом микотоксинов в качестве боевых отравляющих веществ Мезельсон относился крайне скептически. Он как биохимик был готов провести анализ белков и ДНК пыльцы в желтых пятнах. В 1982 году существовали методы, позволявшие определять видовой профиль ДНК в ничтожных количествах биологического материала. (Именно в