Страсти по Распутину. Убийство, которое изменило ход истории - Лана Паршина

забрать два ценных полотна Рембрандта: «Мужчина в широкополой шляпе» и «Женщина с веером». Эти картины Юсупов смог вывезти, вынув их из рам и свернув в рулон.

В своих мемуарах князь немного приукрасил свое тогдашнее времяпровождение в Москве и Петрограде. Он утверждал, что пытался уберечь империю от погибели и якобы сам Колчак с группой преданных монархистов предлагал объявить его чуть ли не новым самодержцем. На деле же Юсупов по большей части занимался тем, что пытался спрятать принадлежавшие его семье несметные сокровища, вывезти которые было невозможно.

Судя по прессе того времени, Юсупова и Пуришкевича задерживали в Петрограде в ноябре 1917 года, но быстро отпустили, простив им прошлые грехи за убийство Распутина.

Оставшееся до эмиграции время Юсуповы провели в Крыму. О гибели царской семьи они узнали из газет. Тут надо отметить, что Феликс Феликсович честно признается в мемуарах в сомнениях, терзавших его душу после этого известия: «События следовали одно трагичней другого, и я стал спрашивать себя, уж не убийство ль Распутина вызвало их. Так, во всяком случае, думали многие. И сам не понимал, да и теперь не понимаю, как мог я замыслить и совершить поступок нимало не в духе натуры моей и принципов. Действовал я как во сне».

После гибели царской семьи и серии трагических убийств других Романовых в период с 1918 по начало 1919 года у «крымских» появляется шанс покинуть Россию на броненосце «Мальборо», любезно предоставленном королем Георгом V. Вдовствующая императрица Мария Федоровна не хотела верить в смерть сына и его семьи и до последнего надеялась на их чудесное спасение. Ирине Юсуповой пришлось уговаривать ее воспользоваться возможностью воссоединиться с членами семьи в Европе. И 13 апреля 1919 года броненосец увозит от крымских берегов выживших Романовых. В числе тех, кому выпал шанс спастись от творящегося вокруг безумия, оказывается и Феликс Юсупов, немало поспособствовавший созданию всеобщего хаоса. Вместе с ним Россию покидают его жена и дочь, а также родители.

Феликс Юсупов с женой Ириной на борту броненосца «Мальборо», 1919 год.

Примерно в это время в Сибири вновь задержан муж Матрены Распутиной Борис Николаевич Соловьев — теперь уже белыми. Его допрашивает с пристрастием судебный следователь по особо важным делам Николай Соколов, нанятый адмиралом Александром Колчаком для расследования убийства царской семьи. На сей раз белогвардейцы делают из Соловьева козла отпущения, обвинив в том, что не удалось предотвратить убийство царской семьи.

Самое интересное, что Бориса Николаевича задерживают по ложному доносу подпоручика Константина Семеновича Мельника, который имел отношение к военной контрразведке и наводил справки о зяте Распутина, чтобы хоть как-то прикрыть несостоятельность подпольных офицерских организаций, созданных Колчаком для спасения монархии. Согласно показаниям Мельника, в мае 1918 года по приезде в Тобольск он познакомился с подпоручиком Марковским, «местным жителем и человеком, заинтересованным в судьбе царской семьи».

В числе тех, кому выпал шанс спастись от творящегося вокруг безумия, оказывается и Феликс Юсупов, немало поспособствовавший созданию всеобщего хаоса.

Марковский рассказывал ему: «Соловьев, женатый на дочери Распутина, и священник тобольской Покровской церкви Алексей Васильев, назначенный духовником царской семьи, получают от петроградских и московских организаций много денег и ценностей как для улучшения жизни царской семьи, так и для организации спасения ее. Марковский, не стесняясь в эпитетах, ругал Соловьева и Васильева за то, что они, получая деньги, не передают их по назначению, а значительную часть присваивают себе, отдавая немного на указанные выше цели». Следователь Соколов допрашивает Мельника, а вот протокол допроса Марковского — главного свидетеля обвинений в адрес «авантюриста и жулика» Соловьева — в материалах дела отсутствует. Если подпоручик Марковский находился в Омске, найти его органам контрразведки, а затем допросить не составило бы труда. Сам Борис Николаевич Соловьев на допросе заявил: «Аркадий Алексеевич Марковский мне неизвестен». Следователь Соколов несколько раз допрашивал Бориса Соловьева и ни одно из обвинений не смог подтвердить свидетельством.

Николай Романов с детьми на крыше дома в Тобольске. Одно из последних фото царской семьи.

Его допрашивает с пристрастием Николай Соколов. На сей раз белогвардейцы делают из Соловьева козла отпущения, обвинив в том, что не удалось предотвратить убийство царской семьи.

К счастью, по протекции якобы «битой» и «нелюбимой» жены Матрены, к большому удивлению следователя Соколова, Бориса Николаевича вскоре отпускают. И ему, и Матрене, и их дочке Татьяне удается бежать из России, спустя несколько лет мытарств они бросают якорь в Париже. Там же в результате оказываются и Юсуповы.

После Октябрьской революции Россию также покинул легендарный сыщик Аркадий Францевич де Кошко, тот самый следователь по делу об исчезновении Григория Распутина. Сначала семья Кошко — «де» добавилось к фамилии в Европе для большей аристократичности — обосновалась в Константинополе, затем перебралась в Париж. Там Кошко с трудом устроился на работу управляющим в магазин мехов. До самой своей смерти 24 декабря 1928 года Аркадий Францевич надеялся, что его попросят вернуться на родину. В Париже он успел написать три тома воспоминаний, в том числе и об исчезновении Григория Распутина.

Судебный следователь по особо важным делам Николай Алексеевич Соколов (1882–1924). Адмирал Колчак нанял его для расследования убийства царской семьи.

Лже-Анастасия — простая рабочая-полька по имени Франциска Шанцковска. Ее разоблачил князь Юсупов.

Секретарь Распутина Арон Симанович всячески помогал его дочери.

Французское издание книги Феликса Юсупова «Я убил Распутина». Она стала причиной иска, который подала против него Матрена Распутина, уже известная как Мария Соловьева.

В 1927-м Юсупов выпускает книгу «Я убил Распутина». Это сочинение призвано поправить пошатнувшееся финансовое положение семьи после смерти отца Феликса Феликсовича. Но, как он вспоминает в своих мемуарах, «человек предполагает, а Бог располагает. Не успели отца похоронить, телеграмма от Полунина вызвала меня в Париж: сославшись на опубликованную мной книгу, дочь Распутина Мария Соловьева вчинила мне и великому князю Дмитрию иск с требованием компенсации в двадцать пять миллионов „за нанесенный ей убийством моральный ущерб“. Пришлось все бросить и мчаться в Париж. Интересы Соловьевой защищал адвокат Морис Гарсон. Наши я поручил мэтру де Моро-Джаффери. Но за давностью событий и