Чужой муж - Лариса Кондрашова

— Комиссия рассмотрит ваш вопрос, — сказала она строго.

— Понятно, — шутливо вздохнул он, — на родине прославиться куда как труднее. А большая коробка ассорти Бабаевской кондитерской фабрики не смягчит выводы комиссии?

— Смягчит, — подумав, сказала Наташа, — она, возможно, от себя кое-что добавит. Например, отбивные котлеты с картошкой фри. Главный механик это любит?

— Из рук комиссии он станет есть даже отраву.

— Я подозревала, что тебе не слишком понравилась моя кухня, но чтобы настолько…

Они дурачились как маленькие, находя особую прелесть в приколах и намеках, понятных только им.

А потом, когда Валентин пришел, у Наташи все было готово, и она накрыла стол, как обычно в праздник.

— Сказал Жюлю: извини, не могу больше задерживаться, меня ждут, — рассказывал Валентин, с аппетитом поедая Наташину стряпню, — а он: я понимаю, технологическая линия может подождать, любимая женщина ждать не должна. Согласись, французы — истинные ценители жизни.

— Наверное, — улыбнулась Наташа, глядя в его сияющие глаза.

Господи, ну отчего так: ей хорошо, а сердце сжимается от какого-то безотчетного страха.

Она всегда была трусихой, чего уж там! И знала, что не умеет противостоять напору судьбы. Ей легче было спрятаться в раковину и замереть там, ожидая, что все разрешится само собой. Потому так тяжело и перенесла смерть мужа. Сразу будто рухнула каменная стена, за которой она в браке была. И за этой стеной ей ничего не было страшно.

Теперь же Наташа будто голая на виду у всех.

Может, оттого, что до сих пор особой воинственности от нее и не требовалось? За что было бороться? За оценки в институте? Так она всегда хорошо училась. Правда, имей Наташа борцовский характер, могла бы еще в школе побороться за золотую медаль. Но нет, удовлетворилась серебряной.

Бороться за жениха? Но они с Костей как стали на втором курсе института встречаться, так и поженились спустя два месяца. Никто из них ни разу не пытался взглянуть в чью-нибудь сторону. И здесь обошлось без борьбы.

Она так задумалась, что на время потеряла даже нить разговора с Валентином.

— …только съезжу во Францию, — говорил он.

— Во Францию? — неприятно удивилась Наташа.

— О чем я тебе и толкую. Это ненадолго, всего на неделю. Не успеешь соскучиться, как я вернусь. И привезу тебе что-нибудь… французское.

Он думал, что она засмеется, но Наташа из-за этой своей тревоги никак не могла обрести прежнюю легкость в отношениях. Потому, наверное, она заговорила с ним резким, неприятным тоном:

— А это обязательно — ехать?

— Ты что, Наташа! — Он не мог понять, почему она так с ним разговаривает, и слегка обиделся. — Кто же от таких поездок отказывается? Как говорят в анекдоте, халява, сэр!

Наташа опять не засмеялась. Но, посмотрев на его расстроенное лицо, спохватилась:

— Прости.

Действительно, класть на одну чашу весов ее женские страхи и бесплатную поездку во Францию… Все расходы оплачивает приглашающая сторона. Валентин заслужил эту поездку. Он столько перестрадал, перемучился. Судьба вознаграждает его за все стрессы. Можно подумать, она никогда не была одна. Не то что неделями, годами…

Валентин, наверное, под влиянием ее настроения, тоже задумался.

— Наташка, чего я тоску нагоняю! До этой поездки еще пять дней! Мы с тобой еще столько всего успеем.

— Чего — всего? — поинтересовалась она лукаво.

— Того!

Он подхватил ее на руки и закружил по комнате.

— Вот увидишь, все у нас будет хорошо!

Но в глубине души Валентин тоже ощущал всякие нехорошие предчувствия, которые всеми силами старался подавить.

Он и на поездку во Францию согласился для того, чтобы хоть на время отдалить от себя все ЭТО. Разборки, угрозы Тамары, ожидание неминуемого скандала, который произойдет, как ни пытайся его предотвратить. Ведь он обманет ожидания супруги и не сдастся, как прежде, на ее уговоры, и не остановится ни перед чем…

— Вот послушай, что я думаю, — сказал он, принимаясь за десерт. — Через два месяца состоится второе слушание суда. Это будет начало марта. На другой же день мы идем в загс и подаем заявление…

— Ты делаешь мне предложение? — уточнила Наташа.

Вообще-то ей хотелось, чтобы такое важное событие не происходило между прочим и не выглядело таким образом, будто Наташе нужно только одно: регистрация! А какие чувства на это их подвигнули, вовсе не важно.

Что же это получается, он сравнивает ее со своей Тамарой? Думает, она ради штампа в паспорте удавится?!

Валентин не понимал, отчего между ними возникла эта натянутость, и тщетно пытался поймать Наташин взгляд.

— Я сказал что-то не то?

— А почему мы с тобой непременно должны регистрироваться? — спросила она. — И вообще за два месяца столько воды утечет.

Говорят, обычно людей раздражают в других собственные недостатки. Валентин тоже готов идти проторенным путем, и он тоже не боец. Быстренько-быстренько в загс, вот вам и новая семья!

— А что ты предлагаешь? — растерянно спросил он.

— Можно пожить гражданским браком.

— Нет, Наташа, я так не хочу, — жалобно протянул он. — Я хочу, чтобы мы с тобой вместе поехали в отпуск. Чтобы могли остановиться в любой гостинице как супружеская пара, никому ничего не объясняя. Я хочу… чтобы у нас с тобой были дети… Или ты не хочешь детей?

Он споткнулся об эту последнюю фразу, и Наташа теперь знала почему. Валентин, наверное, всегда хотел детей, и, уж конечно, будучи сам сиротой, хотел их именно в браке. Он мечтал, чтобы у него была полноценная семья.

Ну чего она вредничает? Видно же, что Валентин ее любит. Она хочет, чтобы он кричал об этом? Бился в стенку лбом?

— Я люблю тебя, Наташа. И понимаю, как тебе должно быть неприятно все то, что нашему будущему браку предшествует, но, знаешь, я верю, что время — лучший доктор. У нас с тобой все будет хорошо, вот увидишь!

Он встал, обошел стол с другой стороны и опустился на колени подле табурета, на котором она сидела.

— Наташенька, скажи, ты хочешь быть моей женой?

Она посмотрела в его глаза, которые стекла очков делали беспомощными, и сказала:

— Я трусиха. Я страшно боюсь загадывать. Давай ничего не говорить о браке до того, пока вас с Тамарой официально не разведут.

— Но ведь это все равно случится, — горячо сказал он, — нет такого закона, чтобы человека держать в браке насильно.

— Тем более что подождать надо совсем немного. Меньше двух месяцев.

— Одного месяца и трех недель!

— Тем более. А за это время мы как раз проверим свои чувства, хорошо?