Дети Велеса - Андрей Расторгуев

Незаметно вернувшийся Башка тихо стоял в сторонке в обнимку с очередной охапкой дров. Испытывая те же опасения, что и Стас, он абсолютно не обращал внимания на тяготившие руку поленья. Вместе со всеми, затаив дыхание, ждал что скажет Юнос.

Ведун вдруг вскинул голову. В упор глядя на Петрика, прищурился, чётко проговорив:

– Нас давно покинул здравый смысл, посадник. Последнее время мы только и хотим, что умереть с честью, вовсе не думая о последствиях. Давай-ка лучше спросим стороннего человека. Тем более, он доказал, что способен мыслить здраво.

Все, как по команде, повернулись к Пырёву. В глазах немой вопрос.

Вот ведь… Нашли крайнего.

Вздохнув, Стас пожал плечами. Вряд ли кому-то здесь придётся по вкусу то, что собирается он сказать. Но, если уж так сильно их интересует его мнение… Почему бы не попытаться избежать никому не нужной, хотя и героической бойни. Коль скоро выпал такой шанс.

– Насколько я понимаю, вы не можете пока драться с армией Скала, – заговорил Пырёв тоном научного сотрудника, подводящего теоретическую базу под своё открытие. – Пусть даже только с её половиной. У кочевников большой численный перевес. Внезапностью их больше не взять. Идея разбить врага по частям, раз уж он сам разделил свои силы, конечно, хороша. Но не для такой маленькой дружины, как ваша. Этим ты, Петрик, сможешь только задержать кочевников, да и то ненадолго. Сам погибнешь и людей своих зря положишь. Бить скитов надо сообща, всей силой. Поэтому предлагаю продолжить наш поход в Трепутивель. А чтобы миновать наступающего врага, идти надо на юг.

В глазах Петрика постепенно угасала безумная жажда схватки. Хоть на берсерка перестал походить. Взгляд более-менее осмысленным сделался. Нервно трёт ладонь о рукоять меча. Голову опустил. Разочарован или наоборот, облегчение испытал? Досадует или упрямится? Пойми его…

– Ведун, ты сможешь дорогу сыскать? – не поднимая головы, едва слышно спросил посадник.

– Попробую. В деревне должно быть Капище.

– Есть Капище, – кивнул Борк. – Вокруг него и построены Выселки… Были, – добавил с горечью.

– В таких местах всегда сплетаются земные токи. Вдоль них обычно проходимые участки. Я отслежу путь на юг вплоть до следующего сплетения. Не знаю, правда, сколько времени уйдёт на это. Лучше начать прямо сейчас.

– Борк, проводи воеводу, – немедленно распорядился Петрик.

Седой сотник повернулся и зашагал прочь. Юнос поспешил за ним, на ходу застегивая подхваченный ремень с мечом. Когда они скрылись за пепелищем ближайших домов, Петрик вплотную приблизился к Стасу:

– Прошу простить меня, Капитан, за резкость, которую я позволил себе перед боем. Я высоко ценю твой опыт военачальника и впредь прошу не отказывать мне в совете, ежели посчитаешь мои действия неверными или неточными.

По всему было видно, насколько трудно дались посаднику эти слова. Но Стас привык уважать людей, признающих свои ошибки. Ведь как ни хорохорился Петрик, а всё равно избрал ту тактику боя, что подсказал Пырёв. Получается, разум возобладал-таки над спесивостью правителя.

– Ладно, чего уж там, – ответил, слегка смущаясь. – Я ведь тоже был не совсем прав. Так что и ты меня извини.

Петрик совсем по-мальчишески улыбнулся и хлопнул Стаса по плечу. Напускной величавости как не бывало. Перед ним стоял обычный молодой парень с открытым радостным лицом.

– Я знал, что мы поладим, Капитан.

– Да брось ты меня капитаном величать. Зови по имени, Станиславом. А лучше Стасом.

– Хорошо, Стас, – Петрик наклонился и шёпотом добавил: – Когда увидимся с моим отцом, тоже можешь называть меня по имени. А до того, извини, не могу разрешить. Положение не дозволяет, покуда я тут единственный посадник и самолично всем руковожу.

– Понимаю, – весело прошептал в ответ Стас.

Снова улыбнувшись, довольный Петрик удалился вглубь лагеря, уводя за собою сотников.

Аркаша бросил, наконец, изрядно потяжелевшую охапку дров. Деловито стряхнул щепки с пиджака.

– Хорошие ты тут связи завёл, – проговорил с ехидцей. – Начал сразу с генерала, теперь сын местного губернатора у тебя в друзьях. Все «шишки», как на подбор. Далеко пойдёшь.

– Ты сейчас пойдёшь ещё дальше, если не заткнёшься, – незлобиво ответил ему Стас.

Склонившись над котелком, убедился, что каша готова. Ещё немного поколдовав над варевом, поманил Аркашу:

– Иди, ешь.

Башка подсел к костру, разглядывая свой костюм и сокрушённо вздыхая:

– Вай, вай, какой хороший костюмчик был. Ведь его здесь даже в химчистку не сдать. Вот как тут прилично выглядеть, а?

– Нашёл по чём слёзы лить. Скажи спасибо, что шкура цела. Бери ложку давай. Придётся, видно, без Юноса ужинать.

– Да ему, наверно, не привыкать холодной кашей давиться.

Потом они долго молчали, уплетая кашу за обе щеки, поочередно черпая ложками из котелка и поглядывая по сторонам, на остовы сгоревших домов.

Один человек в деревне всё же уцелел.

Сначала думали, он простой сельский житель. Выглядел слишком обыкновенно: на вид лет сорок пять, добродушное морщинистое лицо, весёлые глаза и седеющая шевелюра жёстких, вьющихся волос. Под носом тоже густая растительность – почти чапаевские усы. Странной, не похожей на деревенскую была только одежда. Шаровары, заправленные в короткие сапоги, рубаха из грубой ткани на выпуск, подпоясанная кожаным ремнём с металлическими накладками. На поясе с одной стороны болтался внушительных размеров меч, а с другой огромный кинжал, всего в половину короче меча. И конь у него вполне обычный. Но массивная, украшенная металлом сбруя и перекинутые через круп тюки вместе с висевшим на них круглым щитом и привязанным копьём, придавали ему боевой вид.

Звали мужика Михайлик. Бродячий ведун или, как он сам себя отрекомендовал, «странствующий ворог нежити из города Краснополя, что за тридевять земель отсюда». По словам бродяги выходило, что мир населён всякой нечистью, с которой ведунам постоянно приходится бороться. Вот и странствует Михайлик, отправляясь туда, где от нечисти этой больше всего житья нет. В этот раз ему взбрело в голову посетить Трепутивель.

По дороге остановился отдохнуть в Выселках незадолго до появления там скитов. А когда те напали, взялся за оружие. Кочевники получили редкую возможность по достоинству оценить его умение владеть мечом. Когда пал последний житель деревни, Михайлик ещё сражался. Его никак не могли одолеть. Лишь гора вражеских трупов росла вокруг. Всё больше скитов стекалось к месту схватки. В конце концов, его бы задавили числом. Ведун уже готовился достойно встретить свою смерть, когда среди горевших домов замелькали всадники Петрика. Теперь уже враги были вынуждены обороняться, а Михайлик пошёл в атаку. Да ещё какую! Он размахивал мечом и кинжалом, как мельничными жерновами, раскидывая сбившихся в кучу врагов, словно кегли. Так и пробился сквозь их ряды навстречу наступающим, оставив позади пустой коридор, устланный мёртвыми телами.