Секретная агентура - Эдуард Макаревич

Франции, духи и помада из Италии, шоколадные конфеты из Швейцарии и лимонный ликер из Польши. Ночь была обеспечена в доме новой незнакомки, и порой не одна.

Среди женщин Зиберта оказались делопроизводитель из штаба авиации, референт из бюро военных перевозок, секретарь из фирмы «Пакетаукцион», отправлявшей награбленные ценности в Германию, метрдотель ресторана «Дойчегоф».

Эта метрдотель, чувственная породистая полька с серыми глазами, в прошлом балерина Варшавского театра, обладала многочисленными знакомствами среди немецких офицеров и чиновников германской администрации. Между ней и Зибертом установилось нечто большее, чем связь на одну ночь. Она рассказывала много о своих немецких ухажерах. Однажды из ее уст прозвучали слова «майор фон Ортель». Реплики о нем весьма заинтересовали Кузнецова.

И настал момент, когда он ненавязчиво попросил свою знакомую пригласить на очередное застолье этого загадочного майора.

Так в квартире пани метрдотеля в один из вечеров появился соратник Скорцени. Утром Зиберт проснулся с легким шумом в голове от обилия выпитого с ним. Лежа в постели, он морщился от винных паров, от почти неуловимого запаха духов «Мадам Клико», исходящего от соседней подушки. А в ушах победной песней звенел шелест французских чулок «Монтегю» как платы за услуги и информацию.

Стрелять Кузнецов научился в Москве, когда готовился со спецотрядом Медведева работать в тылу у немцев. Учителя из 4-го управления НКГБ были хорошие. Учили бить из разного оружия и из любого положения. А потом в лесах под Ровно, закрепляя пройденное, Кузнецов часами, навскидку не целясь, пулю за пулей всаживал в стволы берез. Ему более всего пришелся семизарядный «вальтер», вес 766 грамм, патрон 7,65 от браунинга. Легкий спуск и легок в руке, будто продолжение ее. Из этого «вальтера» он должен был стрелять в Коха.

Эрих Кох – типичный нацистский босс, ненавидящий славян, преданный фюреру и идее возвышения Германии. И внешне он выглядел как нацист, если можно соединить внешность с мировоззрением. Высокий лоб, правильный нос, но змеиные губы, тяжелый взгляд маленьких глазок, фатоватые усики щеточкой – оставляли жутковатое впечатление. Да он и был жесток. Украину мерил тем же аршином, что и Гитлер, который говорил так: «Украина неслыханно прекрасна. Глядя с самолета, думаешь, что видишь перед собой «землю обетованную». Климат на Украине мягче, чем у нас, скажем, в Мюнхене, земля невероятно плодородна, а люди – особенно мужчины – ярко выраженные лодыри». И Кох, соглашаясь с этим откровением, проповедовал соответствующий принцип властвования: богатства Украины – для Германии. Для Германии – природные ресурсы, для Германии – украинцы, которых надо отправить туда для работы, а евреев отправить в гетто, концлагеря и крематории, а сопротивляющихся, независимо от пола, возраста и национальности, – расстреливать, вешать и сжигать. И это после того, как яркие украинские девушки встречали цветами и хлебом с солью на расшитых рушниках передовые германские части, шедшие по пятам отступающих советских дивизий. Во времена хозяйничанья Коха на Украине гитлеровцы и их приспешники из местных украинцев уничтожили более 4 миллионов мирных граждан и военнопленных. К июлю 1943 года с Украины в Германию Кох отправил более трех миллионов тонн зерна, сотни тысяч тонн картофеля, десятки тысяч тонн сахара и масла. А на каторжные работы в

Германию он отправил два миллиона украинцев. Вот таким хозяином Украины был Кох, по указанию фюрера занимавший две должности одновременно – гауляйтера Восточной Пруссии и имперского рейхскомиссара на Украине. Он как челнок регулярно мотался из Кенигсберга в Ровно, столицу оккупированной украинской территории, и обратно.

Но то, как действовал Кох в отношении украинцев, не находило понимания у министра по делам оккупированных территорий Альфреда Розенберга. Тот считал, что бесчеловечное отношение Коха к местному населению вызывает сопротивление, которое используют советские комиссары для расширения партизанской борьбы в тылу воюющих немецких войск. Розенберг дважды обращался к Гитлеру с просьбой отстранить Коха от управления Украиной. Но Гитлер поддерживал своего верного наместника. И тот продолжал политику террора и грабежа.

Кузнецов и его начальники долго искали варианты уничтожения Коха. Наконец остановились на таком, где Кузнецов, как немецкий офицер, ходатайствует перед имперским комиссаром на Украине Кохом о разрешении жениться на девушке, наполовину немке, у которой отца зверски убили советские партизаны за сотрудничество с немецкими властями. Письмо-заявление об этом, благодаря разным связям Кузнецова среди немецких офицеров и чиновников, попало к Коху. И тот согласился принять заслуженного фронтовика, обер-лейтенанта Пауля Зиберта и его «невесту». Вероятно, рейхскомиссар хотел пообщаться с настоящим фронтовиком, отчасти показать свой демократизм и заодно выяснить настроение в армейской среде. Было решено, что на этой встрече Кузнецов застрелит Коха. Понятно, что вряд ли после этого и Кузнецов, и его «невеста» Валентина Довгер выберутся живыми из особняка рейхскомиссара. По сути – это был акт самопожертвования, продуманный и психологически принятый к тому времени Кузнецовым и Валентиной.

Но Кузнецов на аудиенции с Кохом не выстрелил в него. Почему? Авторы многих книг и публикаций, размышляя о ситуации, в которую попал главный герой этой драмы, строили разные версии. Но лучше всего на этот вопрос ответил сам Кузнецов в своем рапорте командованию после визита к Коху. Приведу его с небольшими купюрами.

«…На фаэтоне с Валей, Шмидтом и собакой Коха подъехали к рейхскомиссариату, вошли в вахтциммер (комната для дежурных и караульных. – Э.М.), где было около двадцати жандармов. и взяли пропуск к Коху. Жандарм у ворот пропустил нас во двор дворца Коха. Прошли мимо второго жандарма, нас во дворе встретил адъютант. Он провел меня и Валю в нижний этаж дворца, где в приемной встретила нас одна дама и один приближенный Коха. В приемной нас попросили обождать, доложили о нашем приходе на второй этаж и попросили подняться. Мы оказались в квартире Коха. Здесь нас встретил адъютант или личный секретарь Коха, который попросил сесть и начал расспрашивать о цели приезда, после этого он ушел в кабинет Коха и вернулся с тремя высокопоставленными телохранителями Коха. Они отрекомендовались, осмотрев нас, и попросили Валю в кабинет. Я остался ждать. Один ушел с Валей, двое остались, молча глядя на меня. Так прошло около трех минут. Валя вышла, и позвали меня.

У меня в кармане на боевом взводе со снятым предохранителем лежал «вальтер» со спецпатронами, в кобуре еще один пистолет. В коридорчике перед кабинетом меня встретила черная ищейка, за мной шел один из приближенных. Войдя в кабинет, я увидел Коха и перед ним двое, которые сели между мной и Кохом, третий стоял за моей спиной, за креслом черная собака. Беседа продолжалась около 30–40 минут. Все время охранники. смотрели на мои руки. Кох руки мне не подал, приветствовал издали поднятием руки, расстояние было метров пять. Между мной и Кохом сидели двое, и за моим креслом сидел еще один. Никакой поэтому возможности не было опустить руку в карман. Я был в летнем мундире, и гранаты со мной не было.