В сентябре вода холодная - Анна Князева

– Цвет можете определить поточнее?

– На глаз это сделать невозможно. Понадобится спектральный анализ.

– А если царапина появилась раньше? – Спросив, Анна достала телефон и позвонила Марине. – Только один вопрос! Когда отдавали машину брату, была у нее царапина на правом переднем крыле? Нет? Это точно? – Отключившись, Стерхова взглянула на Бабаджанова и покачала головой: – Нет, не было. Нужно, чтобы вы написали подробный отчет.

Тимур Бабаджанов достал планшет.

– Это обязательно. Сейчас можете погулять, вы мне без надобности.

Анна вышла из гаража и направилась в дом. В кухне она отыскала Тину Евгеньевну.

Протирая посуду, та спросила:

– Выпьете чайку?

– Было бы хорошо, – ответила Стерхова.

Уже через пять минут они сидели за столом в маленькой, но уютной гостиной и пили чай. Анне казалось, что она возвратилась в детство в сочинский домик бабушки: портьеры в розовых пионах, красный ковер, диван с десятком ярких подушек. На креслах – кружевные накидки, застеленный дамасской скатертью стол.

– Варенье варите сами?

– Варенье, печенье и торт – все мое, – сказала Тина Евгеньевна.

– Нам нужно поговорить.

– Про Витю? – встревоженно спросила Савельева. – Мне больно вспоминать… Понимаете?

– Понимаю.

– Его убили?

– В деле многое изменилось, – сказала Анна и вдруг решилась на правду: – Ну хорошо… Я думаю, что вашего сына убили, так же как его дочь и жену.

– Господи боже мой. – Тина Евгеньевна покачала головой. – Как это тягостно.

– Теперь я ищу убийцу. Сможете отвечать на вопросы?

– Спрашивайте.

– Расскажите про скандал, который случился за день до трагедии.

– Вы про ссору Виктора и Дениса Ковалькова?

Мгновенно сориентировавшись, Стерхова уточнила:

– Кто такой Денис?

– В то время жених Марины.

– В ваших показаниях сказано, что Виктор ссорился с женой.

– Ну да, – кивнула Тина Евгеньевна и опустила глаза, – потом он ссорился с Юлей.

– Тогда почему в документе следователь не упомянул про Дениса?

– Может, не понял, а может, я не так рассказала. Мне было не до того.

– Давайте сделаем так, – предложила Анна. – Сейчас вы все расскажете о скандале: из-за чего начался, кто участвовал, о чем шла речь и чем он закончился.

– Начну издалека, – заговорила Тина Евгеньевна. – Как только дочь привела Ковалькова в дом, Виктор сразу же его невзлюбил.

Стерхова достала блокнот и деловито уточнила:

– За что же Виктор невзлюбил жениха Марины?

– Ковальков имел судимость. Нам с отцом это тоже не нравилось.

– За что он сидел?

– За нанесение телесных повреждений. Марина сказала – по неосторожности. Но Виктор навел справки и выяснил, что Ковальков нанес их умышленно. К тому же, помимо этой, он имел еще две судимости.

– Короче, был рецидивистом.

– Вот-вот! И Виктор так же его назвал.

– Сколько лет было Ковалькову?

– За тридцать. А Марине-то – всего девятнадцать.

– Ну хорошо: уличил его Виктор во лжи, и что было дальше?

– Стал гнать Ковалькова из дома. Нашей семье, говорит, рецидивисты-уголовники не нужны. Марина бросилась заступаться и сразу в слезы.

– Она любила Дениса?

– Да, словно обезумела!

– И что же Виктор? Не уступил?

– Когда мой сын считал себя правым, то был неуступчивым. Я бы сказала, жестоким.

– Значит, не уступил? – подытожила Анна.

Тина Евгеньевна покачала головой и продолжила:

– Но тут, на свою беду, в ссору вмешалась Юля…

– Заступилась за Ковалькова?

– Скорее за Маринку.

– Конечно же, ей влетело от мужа?

– Мне в тот вечер жить не хотелось, – призналась Тина Евгеньевна. – Кто знал, что уже на следующий день случится такое несчастье и все покажется пустяком.

– Вернемся к скандалу. Как отреагировал Ковальков?

– Уехал… – Не договорив, Савельева вскочила со стула. – Ой-ой… Конфеты я не поставила. Забыла, садовая голова. Правду говорят, старость не радость!

За этой говорливостью Стерхова усмотрела желание избавиться от расспросов и что-то скрыть. Она спросила напрямую:

– Не хотите рассказывать?

Тина Евгеньевна безвольно опустилась на стул и тихо призналась:

– Не хочу, но, видно, придется.

– Слушаю, – сказала Анна и придвинулась ближе.

– В тот вечер дело дошло до стрельбы… – тихо проронила Савельева.

– Кто стрелял?

– Виктор.

– Из чего?

– Конечно же, из своего пистолета.

– Сколько выстрелов сделал ваш сын?

– Один. Больше отец не дал, отобрав у Виктора пистолет. Отдал его только утром перед отъездом.

– Ясно…

– Теперь понимаете, почему я не рассказала следователю все в подробностях?

– Вы могли бы не упоминать о скандале.

– Ага… Соседи-то слышали. Мало ли чего наплели бы.

Мысленно Стерхова вычла из пяти сделанных выстрелов один. Это значило, что перед гибелью Савельев стрелял не пять, а только четыре раза. Итого один выстрел в доме, два выстрела из салона автомобиля и два – снаружи.

И вдруг ее осенило. Сдержав свой первый порыв, она с напускным спокойствием поинтересовалась:

– Ваш сын стрелял в Ковалькова?

– Ну да.

– Попал?

– Нет, слава богу.

– Куда же угодила пуля?

– В дверной косяк, в поперечину. Прицелился бы ниже, пуля бы попала Денису в лоб. Он в дверях стоял, упрямился, из дома не уходил. Частенько вспоминаю эту картину: Виктор бледный, как смерть, рука с пистолетом трясется. Хорошо, отец вовремя подоспел.

– Пулю достали? – Стерхова задала решающий вопрос, на который было лишь два ответа: да или нет. Но прозвучал именно тот, который ей был нужен.

– Нет, не достали. Она же никому не мешала. По сей день сидит в косяке.

– Где? Покажите!

Савельева вышла из комнаты первой, Анна за ней. Проходя мимо приоткрытой двери, Стерхова увидела постель, укрытую одеялом спину и седой затылок мужчины.

Включив свет в прихожей, Тина Евгеньевна встала на цыпочки и указала пальцем на едва заметную ямку: