В сентябре вода холодная - Анна Князева

Стерхова записала дату в блокнот и продолжила:

– Где родился, рассказывал?

– В Казахстане.

– Отчество не припомните?

– Я не спрашивала. Он стеснялся, что намного старше меня.

– Тринадцать лет, по нынешним меркам – мелочь. – Стерхова колебалась между неизбежным окончанием беседы и желанием высказаться. Второе победило. – Во время первого разговора вы упомянули о том, что Юлия вам доверяла и рассказала про любовника.

– Да, я это помню.

– Знаете, что меня тогда удивило? Вы не сказали об этом брату или, по крайней мере, не образумили ее.

– Это было бы глупо.

– Обсуждать похождения Юлии за спиной у собственного брата нечестно. Кому еще тогда доверять?

– Смотрю я на вас… – начала Марина и вдруг спросила: – Ведь вы не намного младше меня?

– Мы ровесницы.

– У вас такая профессия, наверное, многое повидали, но так неумело морализируете.

Стерхова поднялась со стула, собираясь уйти.

– Вы правы. Это не мое дело.

– Постойте! – остановила ее Марина. – Не думайте про меня плохо. Брат был хорошим, но очень жестким и требовательным человеком. И мне никогда не пришло бы в голову делиться с ним чужими секретами.

Начало десятого дня командировки ознаменовалось гулом от пылесоса. Была суббота, и Маша снова прибирала квартиру. На этот раз она существенно осмелела и постучала в дверь:

– Доброго утречка! – Чуть подождав, она спросила: – Могу пылесосить спальню?

– Входите… – сказала Анна и, потянувшись в постели, перевернулась на левый бок. Понаблюдав с минуту за Машей, она спросила: – Давно здесь работаете?

– Четыре года… – Орудуя пылесосом, та двинулась к шкафу и мимоходом открыла дверцу. – А я смотрю, Олег Петрович забрал чемодан.

– Он приходил за ним.

– Сюда? – уточнила Маша и с любопытством зыркнула на Стерхову. – Пижамка у вас очень завлекательная.

– Ну да… – безотносительно к комплименту сказала Анна. Она села в постели, спустила ноги и нащупала на полу тапочки. – Пора на работу.

В присутствии горничной переодеваться было неловко, Стерхова собрала одежду и перешла в гостиную. Там она решила, что во второй спальне будет удобнее, однако, войдя туда, быстро вернулась и крикнула:

– Маша!

– Чего вам? – высунулась та из-за двери.

– Вы заходили в другую спальню?

– Нет. А что случилось?

– Там кто-то спал.

– Когда? – Маша округлила глаза.

– Не знаю!

– Ну и что? Я здесь при чем?

Стерхова согласилась:

– Вы – ни при чем. Раньше такое случалось?

– Всякое бывало… – бросила Маша и равнодушно осведомилась: – Могу продолжать уборку?

– Да, пожалуйста, – ответила Анна.

Она возвратилась в спальню и застыла возле постели, которую кто-то помял и распахнул, словно декларируя свою вездесущность. Еще вчера в этой комнате был идеальный порядок, но в ее отсутствие здесь кто-то побывал. Ей стало не по себе от того, что это могло случиться прошлой ночью.

Придя на работу, Стерхова обнаружила на своем столе письмо из урутинской телефонной станции. Его, вероятно, оставила Шкарбун, прежде чем улететь в Москву.

День, начатый так неудачно, продолжился приятными фактами – отсутствием Шкарбун и ответом из АТС. И лишь одно неотложное дело сверлило мозг: нужно было срочно разыскать Ковалькова. Мысленно перебрав всех знакомых, кто мог в этом помочь, Стерхова выбрала Рябцева и тут же позвонила ему:

– Иван Николаевич, у меня к вам большая просьба.

– Так-так…

– Знаю, что у вас навалом своей работы и сегодня суббота…

– Пожалуйста, без преамбул.

– Короче, надо отыскать одного человека. – Сказав так, Анна срезала углы и прошла по прямой: – У вас наверняка остались связи в областном следственном управлении. Через Москву получится дольше.

Рябцев с готовностью уточнил:

– Человек причастен к делу Савельева?

– Похоже, что да.

– Свидетель или подозреваемый?

– Скорее – второе.

– Обожаю немногословных женщин, – сказал Иван Николаевич и скомандовал: – Диктуйте.

На всякий случай, чтоб не ошибиться, Стерхова сверилась с блокнотом:

– Денис Ковальков, отчество неизвестно. Родился двенадцатого апреля…

– Ого! Космонавт!

– Год рождения тысяча девятьсот шестьдесят девятый. Место рождения – Казахстан.

– Данные достоверные?

– Скорее всего – нет, – ответила Анна и продолжила: – В две тысячи первом году владел темным джипом неизвестной марки. Возможно, джип был чужой.

– Описание внешности имеется? – осведомился Рябцев.

– Высокий темноволосый мужчина привлекательной внешности.

– Это все?

– Нет, не все. Ковальков имеет судимость по сто пятнадцатой или сто шестнадцатой статье.

– Где проживал?

– В Соколово, возможно, без постоянной регистрации.

– Что еще?

– Больше ничего. Появится дополнительная информация – сообщу.

– Как быстро надо?

– Прошу как можно быстрей, – сказала Стерхова.

– Буду стараться. И да! Не кладите трубку! Я тут недавно кое-что вспомнил…

– Да-да, говорите.

– Насчет того свидетеля, которого я забанил. Он позвонил, когда я брал показания у отца погибшего. Знаете, так ясно вспомнилось…

– Хотите сказать, что его телефонный номер записан на обороте показаний отца Савельева?

– Думаю да!

– Ждите, сейчас я проверю. – Стерхова подтянула к себе папку и зашелестела страницами.

– Ну что? – нетерпеливо спросил Рябцев. – Есть или нет?

– Его звали Михаил?

– Кажется, да. А номер записан?

– Записан.

– Осталось запросить новый номер.

– Уже запросила, – не без хвастовства заметила Анна.

– Ну так звоните ему скорее! А я займусь Ковальковым.

Конечно, она нервничала, распечатывая письмо, пришедшее с телефонной станции, и очень обрадовалась, когда обнаружила в нем не только новый телефон Михаила, но также его отчество и фамилию.

Уже через минуту Анна ему звонила: