Лорнет герцогини де Рошфор - Наталья Николаевна Александрова

я пошла в первый класс, полка, где стояли мои детские книжки, коврик, что висел над кроватью, кажется, бабушка отдала его мне, потому что от наружной стены сильно дуло. На коврике плавали в пруду два красивых лебедя и девочка с пышными золотыми волосами кормила их булочками. Мать называла коврик пошлостью, но мне в детстве очень нравились лебеди.

Вы не поверите, но когда я разбирала вещи, оставшиеся в этой комнате, то нашла коврик. Пыльный и выгоревший, он валялся на нижней полке шкафа.

Еще там была парочка моих детских книжек, альбом со старыми фотографиями, игрушечный плюшевый медведь с одним глазом… если вы думаете, что я пролила хоть одну слезинку над всем этим старьем, то глубоко ошибаетесь. Разве что когда увидела в альбоме фотографии отца в детстве.

Все поздние снимки отсутствовали, а которые были, в тех аккуратно вырезаны были и я, и моя мать.

Да, говорила я уже, что последнее мое воспоминание о бабушке – это распахнутый в крике рот, из которого вылетают злые ругательные слова. Теперь-то я знаю, в чем там было дело, но тогда девятилетнему ребенку вовсе незачем было такое слушать.

Также в ящике стола я нашла ключи от всех трех комнат нашей квартиры. Это мать в свое время велела отцу вставить замки во все межкомнатные двери.

Зачем, спросите?

Дело в том, что незадолго до этого дверь квартиры на нижнем этаже вскрыли без особого труда и не унесли все вещи только потому, что завозились с замками в комнатах. Тут кто-то из соседей услышал шум и вызвал милицию.

– Вот, попробуй! – Я протянула Нинке ключ. – Все руки не доходят выбросить.

– Так это когда было! Я вот замок давно поменяла… наверное, Валера тоже…

– А ты все же попробуй!

Она вставила ключ в скважину, повернула его… и дверь благополучно открылась.

– Ну, Валерка охламон! Надо же, даже замок не сменил! И жильцы его такие же пофигисты!

Она покосилась на меня и добавила:

– А ты тоже хороша! Видела, как я мучаюсь с замком, и не сказала, что у тебя есть ключ!

– Я надеялась, что ты охладеешь к этой идее.

– Не охладею, не надейся! – Она открыла дверь и решительно шагнула в комнату.

И я последовала за ней, хоть все это мне и не нравилось. Но любопытство взяло верх над благоразумием.

Сказать, что обстановка в комнате была спартанская – значит, ничего не сказать.

Здесь была узкая кровать, застеленная клетчатым одеялом, пара простых стульев и самый простой платяной шкаф. Еще в углу стоял маленький старый холодильничек – явно недостаточный, чтобы спрятать в нем труп.

Правда, была здесь единственная вещь, которая выбивалась из этой спартанской простоты, – в углу комнаты стояло резное кресло из черного дерева.

А еще на одной стене висел плакат – портрет какого-то темнокожего мужика с густой курчавой бородой, под которым что-то было написано непонятными буквами.

Ну, что Валерка – жмот, каких мало, это весь дом знает. И что мебели приличной у него в комнате нет, это тоже ясно. Но вот откуда взялось кресло? И плакат этот…

Нинка подошла к холодильнику, потянулась к нему, но остановилась в нерешительности.

Ей явно было страшно открывать его.

– В такой холодильник нормальный труп не влезет! – авторитетно заявила я.

– Может, он ее сложил в несколько раз, – ответила Нинка неуверенно. – Она же была танцовщицей, значит, очень гибкая.

– А как же трупное окоченение?

– Ну, не знаю… может, он ее расчленил… нет, надо проверить!

И она открыла холодильник.

Внутри лежали сиротливая одинокая сосиска и зачерствелый кусок сыра.

– Ну что – посмотрела? Удовлетворила свое любопытство? – насмешливо спросила я.

Нинка осмотрелась явно разочарованно. Она даже заглянула под кровать, но ничего там не нашла.

– Ну что, ты довольна? Уходим, пока он нас не застукал!

– Нет, подожди, мы еще не проверили шкаф!

Она распахнула дверцу шкафа…

И радостно воскликнула:

– Вот оно!

В шкафу, рядом с одеждой на плечиках, стоял какой-то длинный предмет, завернутый в темную шелковистую ткань.

Тот самый загадочный предмет, который Викентий притащил ночью в квартиру.

– Вот оно! – повторила Нинка и сдернула ткань.

Под ней оказался красивый расписной деревянный футляр, закрытый на две металлические защелки.

– Ну, это явно не труп! – проговорила я.

– Может, труп внутри…

– В этом футляре он точно не поместится.

– Не узнаем, пока не проверим!

С этими словами она дернула защелку, затем вторую.

Футляр раскрылся, и комнату тут же наполнил пряный экзотический запах – тот самый, который мы ощутили под дверью Викентия. Запах дальних стран и удивительных событий.

А внутри футляра оказалась длинная труба из темного дерева, покрытая удивительно красивой резьбой.

И тут у нас за спиной раздалось негромкое покашливание, и мужской голос осведомился:

– Девочки, я вам не мешаю?

Мы вздрогнули и обернулись.

Посреди комнаты стоял Викентий во всей красе, в одной руке у него был прозрачный пластиковый пакет с хлебом, в другой – сумка с продуктами.

– Я в магазин вышел, – пояснил Викентий, покосившись на свои сумки, – возвращаюсь – а у меня гости… если бы знал, что вы зайдете, взял бы чего-нибудь к чаю.

– Мы случайно… – залебезила Нинка. – Мы не нарочно… Мы не хотели…

– Случайно открыли запертую дверь?

– Мы видели, как вы что-то принесли ночью, – нехотя пояснила я, – ну, и подумали… точнее, это Нина подумала…

– И что же вы подумали?

– А что мы могли подумать?

– Вы мне скажите!

Мне захотелось сдать ее с потрохами, рассказать Викентию, кем она его считает, но я тут же одумалась. Нинка затаит на меня зло, и в одной квартире с ней жить станет никак нельзя. И куда мне деваться? И я промолчала.

– А что это такое? – Нинка опасливо посмотрела на деревянную трубу.

– Диджериду, – ответил Викентий.

– Ты как выражаешься! – возмутилась Нинка. – При женщинах такие слова употреблять!.. Сам такой!

– Диджериду – это не ругательство, – проговорил Викентий спокойно. – Это музыкальный инструмент австралийских аборигенов. Лучший исполнитель на диджериду – это Аванк Кунанк! – И он показал на бородатого чувака на плакате.

Нинка все еще смотрела на него с недоверием, и тогда Викентий проговорил:

– Лучше один раз… услышать, чем сто раз увидеть! – Он кивнул на футляр с трубой.

– Там вроде наоборот, – возразила Нинка, которая ну никак не могла не оставить за собой последнего слова.

– Так то там… – усмехнулся Викентий, и я невольно заметила, что он вовсе не такой противный, каким показался мне поначалу. И не такой хлипкий, просто рост у него небольшой, так и что с того? Вот мой Лешка, к