Фабрика кроликов - Маршалл Кэрп

В Мюллере удачно сочетаются Билл Гейтс, Телониус Монк[11]и Гомер Симпсон. Гейтс заметен сразу – в полиции Лос-Анджелеса никто лучше Мюллера не сечет в компах – по крайней мере никто из парней, с которыми мне доводилось работать. Также Мюллер является одним из немногих индивидуумов, использующих по максимуму оба полушария головного мозга, – вот почему вечерами и по выходным он меняет клавиатуру на клавиши и наяривает джаз. Отлично наяривает; полиции Лос-Анджелеса повезло, что Мюллер, в отличие от Телониуса, не чернокожий. Все дело Мюллеру портят очки в роговой оправе, бело-розовое, как свадебный торт, лицо и нездоровая склонность к подробностям – иначе в мире джаза он давно бы стал своим. Конечно, я не истина в последней инстанции, но, по-моему, если бы Мюллер вызывал ассоциации с шоколадом, а не с низкокалорийным сыром, он давно бы уже сменил полицейский участок на ночной клуб.

Рассмотрим теперь личность Гомера Симпсона как доминанту в сложносочиненном характере Мюллера. Во-первых, у Мюллера черный пояс по компьютерным играм про Симпсонов. Во-вторых, его мейлы пестрят гомеризмами, из которых лично мне больше всего нравится следующий: «Алкоголь – причина всех мировых проблем. И он же – способ их решения». Спросите Мюллера, почему он ассоциирует себя с лузером Гомером Симпсоном, и Мюллер ответит: «Не всем же равняться на Супермена».

Я сделал последний глоток как раз вовремя – на бледно-голубом семиместном «додже» подкатили Терри с Мюллером.

На Терри была черно-коричневая спортивная куртка в гусиную лапку – он купил ее с полгода назад и носил не снимая. На шее красовался галстук цвета бордо, на котором в дурной бесконечности множились китайские фонарики, – видимо, одна из дочек Терри напутствовала отца словами «Папочка, этот галстук отлично сочетается с твоей курткой». Мюллер, напротив, предпочитает эклектику. Он был неоднократно замечен в секонд-хенде за поисками «одежды, несущей в себе энергетику прежних владельцев». Сегодня Мюллер вырядился в синий пиджак в елочку с замшевыми заплатами на локтях – первые пятьдесят лет своей жизни пиджак явно принадлежал оксфордскому профессору. Рубашка на Мюллере была кремового оттенка, с белоснежной вышивкой в районе пуговиц – меня сразу обдало энергетикой мексиканского брадобрея. Ансамбль завершали черные джинсы и новехонькие туфли.

– Здорово, старина! – гаркнул Мюллер. Подобно большинству своих ровесников Мюллер может похвастаться словарным запасом, берущим начало в восьмидесятых. – Извини, опоздал – Аннетта меня с утра просто затрахала. Вот ты, Майк, вроде коп с мозгами – скажи, сколько еще собак она должна притащить в дом, чтобы я получил право ее пристрелить?

Они познакомились еще в старших классах – Аннетта приехала в Портленд из Дании по обмену. Аннетта – хорошенькая блондинка, полностью соответствующая обывательскому представлению о скандинавках, и при этом очень душевный человек. У нее слабость к бездомным животным – сегодня, по-видимому, именно эта слабость придала пикантности семейным отношениям.

– Хороший вопрос, – ответил я. – На экзамене при выпуске из академии такого точно не было. Аннетта вольна приводить в дом столько бродячих собак, сколько ей вздумается. А вот если она притащит второго пианиста, тогда дело другое. В пианиста смело можешь стрелять. Ну а у вас как дела, мистер Биггз? Не знаете ли, когда будет готов отчет следователя?

– Он и так света белого не видит, – произнес Терри. – Наверное, к концу апреля, самое позднее в первых числах мая сдаст. Но знаешь, что я подумал, когда прослушал автоответчик? Я подумал, к черту следователя. Твой отец – просто гений сыска. Это же надо, как у нас с ним мысли сходятся! Подкатимся сегодня к Карри и расколем его на данные об этом, как его, Иге. Только для начала прольем на нашу жертву еще немножко грязи. Поехали.

Квартира Элкинса оказалась в районе, где все дома были в испанском стиле. В глаза бросились кованые железные ворота и большущий бассейн во дворе.

– Чтоб я так жил! – присвистнул Мюллер. – Я-то думал, у пидора должно быть настоящее логово, а у него вон как все цивильно.

– Видимо, так детишки лучше клюют. Вспомни, как Гензель и Гретель повелись на пряничный домик, – объяснил Терри.

Хозяйка квартиры, Элен Шотуэлл, пятидесятилетняя рыжая мымра, во время оно накачала бюст силиконом. Узнав, что жилец из шестнадцатой квартиры пал жертвой убийцы, она первым делом спросила, когда снова сможет сдать жилплощадь.

И побожилась, что понятия не имела о пристрастиях Элкинса.

– Он прожил здесь всего восемь месяцев. Платил вовремя, ни с кем не общался… – таков был вклад мисс Шотуэлл в расследование.

Когда Терри показал ей соответствующие документы, она впустила нас в квартиру, попросив закрыть за собой дверь, когда будем уходить. И исчезла. Видимо, содержательницы пансионов и прочие домоправительницы снабжают полицейских информацией о самых темных тайнах своих многочисленных жильцов только в фильмах.

Не то чтобы квартира Элкинса оказалась пряничным домиком, но вид у нее был вполне праздничный – любому малышу понравился бы и пол, выложенный красной плиткой, и веселенькие тканые коврики, вызывающие ассоциации с мексиканским рестораном. Прямо у входной двери имелся кованый стол со стеклянной столешницей. Под столом, склонив головку набок и глядя вверх проницательными черными глазками, сидел щенок коккер-спаниеля. Я сразу понял, что это просто статуэтка. Нормальные люди их коллекционируют. Извращенцы используют в качестве наживки.

– Добро пожаловать на ранчо педераста, – провозгласил Терри.

В гостиной на целую стену простиралась плазменная панель. Под ней находились прибамбасы для домашнего кинотеатра – колонки, видеоплейер, видеоигры и приставки в количестве, достаточном, чтобы занять ребенка на целый день. Несколько полок буквально ломились от дисков с фильмами и мультфильмами.

– Круто, – заметил Мюллер. – И почему это меня ни разу ни один педофил не позвал в гости?

Мы прочесали гостиную и кухню. Если б я не читал дело Элкинса, я бы решил, что жилец – обычный парень с безлимитным кредитом в «Сёркуит сити».[12]Впрочем, обычным Элкинс казался до поры до времени. Спальня его была настоящим адским логовом закоренелого извращенца. Три ящика комода и целая секция в шкафу ломились от детских порнографических фотографий, а также видео и журналов соответствующей тематики.

Терри взялся листать один журнал, но уже через несколько страниц воскликнул: «Пидор поганый!» – отбросил его, как рубашку зачумленного, и даже вытер руки о брюки.

Мюллер тем временем включил компьютер и принялся играть музыкальными пальцами по клавиатуре, словно по клавишам пианино. Мне вспомнилась вчерашняя бурная переписка с «дорогой редакцией», имевшая место в доме Большого Джима, и в голове забурлили мысли о неразумном Фрэнки.