Лили, запертая во сне - Ник Лейк

воздухе закружились звёзды, крохотные частички, зависшие там, взрыв, замёрзший во времени, мелкие частички наполнили воздух и осели на пол.

А они исчезли.

Фальшивые родители исчезли.

Пол присыпало чёрным порошком, как пылью, сажей, которая поднялась вихревым потоком в воздух, словно спецэффект, пока не втянулась со звуком перекручиваемой назад видеоплёнки к Лили в карман.

Лили окатило жаром, она полезла в карман и достала перо, брошенное сорокой, которое пульсировало, переливалось чёрным цветом и выделяло колоссальную энергию, почти обжигая пальцы. Она быстро огляделась.

Камин. Она почти слышала, как это говорит Ворон, почти видела, как он показывает на него крылом. Старые предметы обладают могуществом. Например, камин.

Лили кинулась к камину и бросила туда перо, мгновение – и оно занялось пламенем, превращаясь в блестящий пепел, который, повисев в дымоходе, вышел наружу.

Перед глазами вдруг возникла металлическая полоска, согнутая в подкову.

Оставалось ещё одно дело, чтобы покончить с этим навсегда. Она прислушалась. Родители крепко спали, настоящие родители. Малышка тоже. Лили подошла к Розе и, подняв её из кроватки, прижала к себе. Она не оставит сестру без защиты.

Глава 35

Подойдя к двупольной складывающейся подвесной двери пристройки, Лили опустила рычаг, дверь поднялась на роликах, и она её открыла без лишних движений, так легко и мягко одной рукой, а другой держала Розу.

Выйдя наружу, Лили прислушалась. Где-то далеко слышался шум мотора, крики из пивной, визг кошачьих боёв, или что-то подобное. И вдруг поняла, что всё это время до поездки в больницу и сейчас, пока в доме и рядом были фальшивые родители, она не слышала ни звука.

Шурша гравием под ногами, Лили направилась к банкам из-под краски.

Малышка уютно лежала у неё на руке, ворочаясь только от прохладного ветерка, колышущего траву.

Лили наклонилась и подняла подкову.

Перед глазами что-то мелькнуло. Она резко вскинула голову и увидела на лужайке, где не за что спрятаться, две тени. Они скользили к ней.

У неё сжалось сердце.

Тени скользнули ближе, взлетели, описав над головой круг, и оказались сороками. Две сороки – к радости.

Сороки покружились у неё над головой и уронили перо, плавно опустившееся к ней на ладонь.

Она спрятала его в карман. Новое, пригодится. Две сороки, в конце концов, лучше, чем одна, так сказал Ворон. Она вернулась в дом, от пера в кармане исходило тепло. Амулет. Талисман. Оружие.

Наверху, в небе мерцали звёзды, сверкали искорками, как огонь и источник тепла во тьме, излучали свет, не важно, что далёкий.

Потом Лили внесла в дом подкову. Над дверью на прибитых мамой крючках висела старая бумажная гирлянда, которую клеила Лили.

Она сорвала её одной рукой, потом посмотрела, куда бы пристроить малышку, и увидела автомобильное кресло, оставленное отцом внизу, когда он унёс Розу наверх.

Встав на колени, она осторожно положила сестрёнку в кресло и пристегнула ремнём безопасности.

Потом принесла табурет, забралась на него и повесила подкову над дверью. Наверное, придётся объяснять родителям. Она пока не придумала как, но должно же что-нибудь прийти в голову.

Сороки за окном описали прощальный круг и взмыли ввысь, растворившись в ночи.

И на этом всё закончилось. Подменные родители исчезли навсегда. Лили это чувствовала. Она взглянула на личико Розы, длинные реснички, нежно вздымающееся и опускающееся горлышко и улыбнулась.

Малышка спала, и хотя она была слишком мала, чтобы улыбаться – так Лили объяснили родители, – во сне уголки губ чуть сморщились, и Лили не сомневалась, что это улыбка.

Она подняла автомобильное кресло с сестрёнкой за ручку и с трудом понесла его по коридору, потом вверх по лестнице. Кресло было неудобной формы и довольно тяжёлое. Мама с папой спали; когда она вошла, отец, всхрапнув, перевернулся на бок.

И впервые за несколько часов Лили наконец облегчённо вздохнула.

Она поставила автомобильное кресло на пол. Придётся объяснить, как оно попало наверх. Но родители совсем выдохлись, глядишь, спишут на усталость. Она медленно открыла замок на ремнях, вынула Розу и положила её в детскую кроватку, стоявшую рядом с мамой.

Мама с закрытыми глазами, в полусне протянула руку, нащупала Розу, проверив, что та на месте, улыбнулась и повернулась к ней лицом. Лили попятилась и вышла.

Она прошла лестничную площадку, поскользнулась и чуть не упала. Бусины из её ожерелья.

Наклонившись, она собрала их, медленно и тщательно, и нанизала на леску. Спустившись, отыскала все до одной бусины, слетевшие вниз, и достала закатившиеся под стенную обшивку. Наденет ли бусы, когда они будут готовы, Лили пока не решила – собирала их ради мамы, которая это придумала.

Но очень может быть. В конце концов, это всё равно что заявить: смотрите, я выдержала. Я ходила на все процедуры, я изменилась. Я не прежняя, теперь у меня в жилах и сердце железо, и это мой новый облик.

В общем, что-то такое.

Она вернулась наверх и осторожно положила ожерелье на место, в вазу.

На площадке горел ночник. Она прошла к себе в спальню и у неё снова перехватило дыхание. На постели, поверх одеяла, в ногах, лежало игрушечное мышиное семейство. Подарок. Наверное, она их не заметила, когда встала.

Сердце бешено заколотилось в груди. Как они тут оказались, если… Погодите. Кто-то из родителей, наверное, увидел их в мусоре. Или услышал, как она их бросила… грохот в мусорной трубе?

Она подняла игрушки. Под ними лежала записка.

«Вдруг ты передумаешь? Конечно, ты уже выросла из таких игрушек, но, может, поиграете вместе с сестрой, когда та немного подрастёт?

Целую, папа».

Лили заглянула игрушкам в глаза. Они не показались ей суровыми и чёрными. А может, и не были такими? Синие фетровые глазки.

Она развернула упаковку и поставила их на тумбочку у лампы-гриба.

Всё семейство.

Что же было дальше?

Прошло больше года.

Рождество на этот раз выдалось по-настоящему праздничным, и уже наступила весна. На прошлой неделе солнце стало рано вставать, и когда Лили просыпалась к завтраку перед школой было светлым-светло. Вечером небеса были рваные и розовые под широким голубовато-синим пространством. Она одевалась под птичьи трели.

Сегодня в школу не идти. Сегодня она в саду. Отец работал на лужайке. Кажется, выбирал граблями мох. Лили надела ожерелье. Она его носила всегда. Бусины её, заработанные.

– Проклятый крот, – сердился отец. – До строительства у нас кроты не водились.

Лили улыбнулась. Вся лужайка была в кротовых кочках.

Крот сводил отца с