Наследство черной вдовы - Надежда Соколова

Под рукой недовольно завозился пушок.

— Совести у тебя нет, — нравоучительно сообщила я ему, — взял сбежал, бросил меня на произвол судьбы, теперь ласку выпрашиваешь. И вообще, спать пора.

Живность недовольно фыркнула, спрыгнула с моих колен и важно направилась к двери.

Уснули мы с ним вместе, в одной постели. Собственно, урчание никара меня и усыпило, иначе нервозность и дурные мысли не дали бы спать до утра.

— Ронара, — тихонько трясла меня за плечо служанка, буквально силой вытаскивая из объятий Морфея, — к вам гости, ронара. Ронар Шарон приказал вас разбудить.

Гости. Ко мне. Зачем. Есть же женихи. Мысль о женихах разбудила лучше деликатных прикосновений служанки. Сразу вспомнился их ночной разговор в обеденном зале. Заговорщики, значит. Я сонно зевнула, с трудом открыла глаза.

— Помоги подняться, — попросила миленькую шатенку, одетую в форму прислуги коричневого цвета.

Девушка подала руку, я села на кровати, снова зевнула. В глаза как песка насыпали. Спать хотелось неимоверно. Аукнулись мне мои ночные посиделки с никаром. Его самого, кстати, нигде не было видно. Наверное, ушел завтракать и снова досыпать где-нибудь на теплой подушке.

— Какие гости? — уточнила я, пока служанка помогала мне мыться. — Кто именно приехал?

— Не знаю, ронара. Ронар закрылся с ними в гостиной, меня вызвал и приказ отдал, — последовал ответ.

Да уж. Ясно, что ничего не ясно.

Нежно-лиловое парадное платье с оборками по краям, пышными рукавами и прямой юбкой село на мне идеально. Легкий макияж не помог: синяки оставались видны. Пришлось наносить боевую раскраску, после которой я, поглядев в зеркало, сама себе напомнила ночную бабочку с перепоя: алые губы, густо лежащие на щеках румяна, пудра, тоже густым слоем лежащая на лице, карандаш под глазами, тени на веках, и все это будто небрежно размазано кистью. В общем, привет, земля. Я вынырнула из салата. Зато синяков не видно, хоть один плюс.

На ноги — белые туфли на невысоком каблуке, и можно идти встречать незваных гостей.

Не успела я выйти из комнаты, как столкнулась в коридоре с Лораном. Настроенный решительно, с нахмуренными бровями и поджатыми губами, он, в своем сером балахоне, едва увидев меня, шарахнулся в сторону и сотворил местный охранительный знак — обвел вокруг лица ладонью слева направо.

— Я тоже рада вас видеть, Лоран, — саркастически заметила я.

Артар покраснел.

— Простите, ронара, я не ожидал…

— Что я не высплюсь и захочу выглядеть немного лучше?

Артар покраснел еще больше.

— Вам следовало вызвать меня. Есть соответствующие нестойки.

— Они вернут свежесть моему лицу? Нет? Вот видите. Проводите лучше меня к Шарону.

— Ронара… — замялся артар, намекая на разницу в нашем социальном положении: я, герцогиня, будучи здоровой, не должна была показываться «на людях» рядом с врачом-артаром.

— Я помню ваши дурацкие правила, — не выдержала я: местное кастовое общество уже изрядно давило на психику. — Это приказ, Лоран. Я хочу, чтобы вы меня сопровождали. Или боитесь идти рядом с такой «красавицей»?

Лоран сжал губы и молча зашагал рядом.

Подслушанный ночью разговор принес свои плоды: я разозлилась и теперь уж точно не желала видеть рядом с собой, пусть и в качестве временного мужа, ни одного из женихов.

На первом этаже, возле двери в небольшую гостиную, переминались с ноги на ногу женихи. Гордон, Донтар, Нарон, видно, не считали нужным здесь, в моем замке, красоваться перед непонятно кем, а потому все трое носили скромные коричневые костюмы. Нас с Лораном они встретили угрюмыми, недовольными взглядами.

— Доброе утро, ронтары, — безразлично скользнув по ним глазами, кивнула я и повернулась к Лорану. — Благодарю. Вы можете быть свободны.

Затем потянула на себя ручку двери и зашла в гостиную, отрезав любопытных мужчин от неизвестных гостей.

Хотя почему же неизвестных Очень даже известных. Вернее, известного гостя. Квадратные плечи, квадратный торс, квадратный подбородок, круглые глаза.

— Ваше высочество? — вопросительно вздернула я брови. — Не ожидала увидеть вас снова.

Шарон, сидевший, как и Цокар, в одном из мягких кожаных кресел, поднялся вместе с принцем.

— Селенира, — он тщетно старался скрыть смех при взгляде на такую «красивую» меня, — прошу, присядь. Выслушай его высочество.

— Прошу, ронара, — Цокар тоже отводил взгляд, пытаясь как можно меньше рассматривать мою раскраску, но ему уж точно не было смешно.

Я пожала плечами, села в кресло рядом с Шароном и уставилась на гостя, всем своим видом показывая, что была бы моя воля, принц троллей отправился бы восвояси.

— Ронара… Я… Я поступил некрасиво… Но меня опоили! Клянусь честью! Прошу, дайте мне еще один шанс!

Цокар говорил, распаляясь все больше. В книгах тролли описывались как существа малоэмоциональные. Но Цокара эта характеристика точно не касалась: эмоции били из него ключом. И успокоился он, только наткнувшись взглядом на Шарона.

— Селенира, мне кажется, тебе следует дать второй шанс его высочеству, — меланхолично заметил тот.

Почем бы и нет. Вряд ли я выберу его своим спутником жизни, да и прощать не собираюсь, но помотать нервы оставшимся троим женихам — милое дело. Меньше будут обсуждать меня за спиной.

— Кто даст гарантию, что вас повторно не опоят?

— Я запасся несколькими амулетами, от всевозможных случаев, — пылко сообщил Цокар.

— Хорошо. Пусть так. Надеюсь увидеть вас за ужином, — я зевнула, прикрыв рот ладонью, — простите, я плохо спала ночью.

Оставив тролля в комнате, я вышла в коридор. Донтар, вместе с остальными женихами, все так же стоявший под дверью, хотел что-то спросить, но я решительно качнула головой:

— Со всеми увижусь за обедом.

Кладира, в нежно-розовом платье, уже стояла возле двери в мою комнату.

— Завтрак или ответы на вопросы?

— Второе, конечно, — нетерпеливо ответила я.

«Сестра» улыбнулась:

— Даже не сомневалась в ответе.

Она подошла к стене, положила руку на холодный камень и позвала:

— Зарина, покажись. Разговор есть.

Сначала ничего не происходило, затем из стены медленно и величаво выплыл уже знакомый призрак, внимательно оглядел меня с ног до головы, не удостоив взглядом Кладиру, скривился и процедил недовольно:

— Даже так. Ну заходите, внученьки.

Последнее слово было произнесено с явным сарказмом, который я пропустила мимо ушей: пусть говорит, что хочет, лишь бы рассказала, что именно случилось с этим телом и откуда взялись галлюцинации.