Моя шокирующая жизнь - Эльза Скиапарелли

В конце концов мне пришлось открыть. В дом ворвались двое в рабочей одежде. Немного испугавшись, я спросила, чего они хотят.

– В вашей ванной поломка, газовая служба прислала нас ее устранить, – ответили они.

– Прошу вас, не разбудите ребенка!

Пока они возились в ванной комнате, я ждала сидя на кровати – почему-то сразу поняла, что лучше всего оставаться пассивной. Так продолжалось довольно долго. Наконец они удалились, не дав никаких объяснений. На следующее утро я рассказала об этом случае друзьям, и все разом воскликнули: «Мы же вам говорили!»

Несколько дней спустя меня пригласили на встречу с дуче, и я ответила, что это меня не интересует. Через год, когда я подала прошение о визе, чтобы навестить неизлечимо больную подругу, мне запретили въезд в страну. Мое огорчение было почти невыносимым, но любовь к независимости – еще больше.

Сухой хлеб, черная икра… и водка.

– Послушайте, – сказал Колкомбе, производитель ткани, которого не пугали ни мои идеи, ни я сама, – в Москве состоится выставка, мы посылаем на нее много тканей, но мало людей: очень немногие соглашаются туда ехать. Как вы?

– А почему не вы? – ответила я.

– Я? – Его огромная фигура затряслась от смеха. – Да я такой толстый, что с трудом влезу в их поезд, а потом, меня трудно накормить. Но вы – вы должны поехать! Это был бы очень полезный опыт!

Для меня Россия была страной генерала Дуракина[72], которого так любили французы; страной мадам Поповски, приглашавшей детей все равно что на полдник посмотреть, как секут ее провинившуюся горничную; страной молодых нигилистов, для забавы спокойно подкладывавших бомбы под ноги прохожим; страной невероятных, мифических императоров, которые приказывали обезглавить врагов движением мизинца и строили города за одну ночь; страной императриц и танцовщиков, усыпанных крупными драгоценностями; Сибирь, Лев Толстой; медведи, цыгане… и еще несколько сосланных друзей, очень дорогих. Да, эта страна определенно меня привлекает! Кроме того, никто не хочет туда ехать, и это само по себе непреодолимо притягательно.

– Но как я туда поеду?

– Ничего нет проще!

– Кто же все-таки едет?

– Смотрите, вот перечень тех, кто участвует в выставке!

Перечень был озаглавлен «Ярмарка промышленных образцов Франции», и во главе стояли государственный министр Эдуард Эрио[73]; президенты Комитета французской внешней торговли; Национальной компании железных дорог; главы химической и механической промышленности. Среди участников выставки были крупные мукомолы; столпы текстильной отрасли – Бьянкини, Кудье, Колкомбе; командиры перчаточной промышленности – Перрен, парфюмерной – Шанель, Коти и Герлен; представители ликерной и винной индустрии – Курвуазье; производства шампанского – Хейдсик, Поммери и Рёдерер; посланцы крупных универмагов, как «Самаритен»; фабриканты флаконов Питави… и как самое неожиданное, точка над «i», – Скиап…

Скиап, изобретающую туалеты для свободной дамы, принадлежащей к столь изысканной сфере роскоши, попросили создать одежду для средней советской гражданки, такую, чтобы любая женщина независимо от условий жизни могла купить и носить. Это была потрясающая авантюра, полная юмора и иронии, но такая соблазнительная!

Скиап получила визы для себя и своего американского рекламного агента, а также для английского фотографа Сесила Битона.

Закутанные в теплые меховые манто с капюшонами, в огромных сапогах, готовые таким образом противостоять ветрам Северного полюса (на дворе стоял декабрь), взволнованные необычайными предчувствиями, мы сели в поезд как самые настоящие первооткрыватели.

Мы пересекли Польшу, не останавливаясь, вдвоем; вдвоем потому, что в документах Сесила Битона оказалось что-то не так и ему пришлось сойти в Варшаве. Бледного, ошеломленного, мы увидели его на покрытом снегом перроне вокзала. К счастью, на следующий день он к нам присоединился.

На российской границе мы пересели в другой поезд. На большом пустынном вокзале, стены которого были увешаны агитационными плакатами, нам довелось претерпеть вежливый, совсем не обидный, но подробный осмотр. Спальные вагоны русского поезда были весьма грязными, в купе мы ехали с посторонними попутчиками. Моим соседом оказался огромный, не очень чистый субъект, от которого не слишком-то хорошо пахло. Купе запиралось на задвижку. Напротив, вагон-ресторан обладал некоторым шармом и походил на ресторан «Максим» из-за красного плюша и декора 1900 года; стол ломился от закусок, икры и водки, недоставало только цыган…

За окнами поезда на бескрайней равнине вырисовывалась любопытная картина. Через некоторое время я поняла, что меня удивляет: колючая проволока, подобно лесу со зловещим кустарником, тянется на километры вдоль железной дороги. Наконец, мы приехали в Москву в жгучий мороз. Еще до полной остановки поезда сотни женщин вспрыгнули на подножки поезда, цепляясь, как обезьяны, и стали смывать с вагонов грязь потоками воды: встречая иностранцев, прибывших из чужого, внешнего мира, надо стереть следы опасной заразы! Плотная одежда, мужские зимние пальто, черные платки на головах, тяжелые ботинки сильно мешали этим маленьким женщинам, но они проявляли такую отвагу и ловкость, что им позавидовали бы цирковые артисты.

Неизбежный представитель «Интуриста» отвез нас в отель «Метрополь», один из лучших в Москве, где нам отвели относительно комфортабельные номера. Простыни были дырявыми, в ванной не шла вода, зато, если выглянуть в окно, крупным планом был виден Кремль, одна из самых впечатляющих картин в мире. Ничто даже в Риме или на американском Дальнем Западе не производит подобного впечатления могущества. Правда, это не для тех, кто ищет деликатную, совершенную красоту, приверженцы стиля Людовика XIV, любители дрезденского фарфора не найдут этого в Кремле. Его необычный, варварский внешний вид поражает вас, подобно обширным панорамам камней и гор, или гигантам, стремящимся достигнуть неба, или навязчивым кричащим формам: «Никто до сих пор не смог и никогда не сможет нас разрушить!»

На второй день после приезда мы отправились на коктейль в посольство Франции. Супруга посла любезно спросила меня, не может ли она оказать мне какую-нибудь услугу. Я тут же ответила, что хотела бы посетить Кремль и посмотреть залы, где хранятся сокровища России (признаюсь, что обожаю драгоценности). Она ответила, что это невозможно: никто не имеет разрешения туда проникнуть. Несколько мгновений спустя леди Чилстон, супруга посла Великобритании, задала мне тот же вопрос, и я ответила точно так же. «Попытаюсь», – ответила она неуверенно.